Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.
Какой из вас отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? или, когда попросит рыбы, подаст ему змею вместо рыбы? Или, если попросит яйца, подаст ему скорпиона?

(Ев. от Луки 11:9-12)

открывая дыру на входе,, не забудьте, на столько же, расчистить дыру на выходе..

Как-то давно в ИНТЕРНЕТЕ встретился такой афоризм:

Когда два человека решают вступают в спор, они освобождают внутри себя веселых Богов.

При этих словах, на каком-то глубинном уровне меня что-то «торкнуло», хотя для УМА -смысл афоризма казался достаточно смутный-больше как аллегория.
Только теперь прояснилось, что это не просто аллегория.

P.S.
---------УДАЛИЛ-------------

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
В словах Будды главное — опыт сердца. Отсутствие ворот — вот врата истины. Как же пройти через заставу, в которой нет ворот? Не говорят ли мужи, изведавшие истину, что входящие в ворота не есть наше достояние, а полученное от других непременно потеряется? Но даже так рассуждать — все равно что поднимать волны в безветренную погоду или делать операцию на здоровом теле. А тот, кто привязан к чужим словам и ищет ответ в толкованиях, подобен глупцу, который хочет палкой сбить луну с неба или почесать мозоль не снимая туфли.
В лето года моуцзы эры правления Шаодин я наставлял послушников в монастыре Лунсян, что в Дунцзя, и по их просьбе пересказал образцовые суждения старых учителей. Мои рассказы были подобны черепкам, которыми стучат в ворота, а когда ворота открываются, выбрасывают. Так хотел я наставить тех, кто предан учению. Понемногу у меня собралось сорок восемь примеров, и я дал им название «Застава без ворот».
Если читающий мои записки не убоится опасностей и будет идти прямо, как по лезвию ножа, его не остановит даже восьмирукий ната, его будут молить о пощаде все патриархи Запада и Востока. Но если он поддастся сомнениям, он уподобится человеку, который смотрит из узкого окошка на скачущего мимо всадника: не успеет он глазом моргнуть, а истины уж и след простынет.
Великий путь не имеет ворот,
Тысячи дорог ведут к нему.
Тот, кто пройдет через эту заставу,
Будет жить вольно — один в целом мире.
Читать дальше →

Исследование адекватности

То, что я стремлюсь к адекватности — результат моего суждения, что я неадекватен. Но такое заключение было бы невозможным, если бы я не знал, что такое адекватность. Идея об адекватности появляется из опыта ощущения моментов, когда я достаточен, когда не требуется никаких изменений ни во мне, ни в мире.
В момент адекватности и самодостаточности, я ничего не ищу. Я просто есть, ни к чему не стремясь. Мне ничего не нужно, я не желаю изменений ни в ситуации, ни в себе самом.
Такие переживания радости, моментов счастья, есть у каждого в жизни. Радость и неадекватность не могут ощущаться мной одновременно. Когда я удовлетворен, я достаточен и адекватен, и эту достаточность невозможно увеличить, потому что адекватность есть адекватность. Нет ощущения большей адекватности, нет ощущения сверх-адекватности — только адекватность, когда все находится на своих местах. Адекватность не имеет степеней. Все помимо адекватности — неадекватность, несоответствие.
Из-за этих моментов, когда я чувствую себя достаточным, я не лишен полностью ощущения достаточности. Но большинство моих ощущений, как мне кажется, подтверждают мою неадекватность, которую я, тем не менее, не могу принять. Я постоянно стремлюсь к адекватности. Редкие моменты самодостаточности дают мне стандарт, точку отсчета, относительно которой я во все остальное время заключаю о своей недостаточности.

Прод.след.

«Я очень упорно работал и считаю себя достигшим больших успехов. С моей стороны было бы лицемерием не признавать тот факт, что я испытываю глубокое удовлетворение и… да, определенную гордость за свои достижения. Это плохо?» — однажды вечером с этими словами к Шри Нисаргадатте Махараджу обратился один человек. Ему было лет сорок с лишним, он отличался чопорностью, самоуверенностью и некоторой агрессивностью. Далее беседа проходила следующим образом:
Читать дальше →

Мы думаем особенно напряженно в трудные минуты жизни, — пишем же лишь тогда, когда нам больше нечего делать.
Так что писатель только в том случае может сообщить что-либо интересное или значительное, когда он воспроизводит прошлое. Когда нам нужно думать, нам, к сожалению, не до писания. Оттого-то все книги, в конце концов, являются только слабым откликом пережитого.
*********************************************************************************************************************************
Если к Достоевскому пришел человек и сказал о себе, что он безнадежно несчастен, великий художник людского горя, вероятно, в глубине души хохотал бы над ним и его наивностью. Разве можно сознаваться людям в таких вещах? Разве можно так жаловаться и ждать все-таки утешения от ближних?

Безнадежность — торжественнейший и величайший момент в нашей жизни. До сих пор нам помогали — теперь мы предоставлены только себе. До сих пор мы имели дело с людьми и человеческими законами — теперь с вечностью и отсутствием всяких законов. Как можно не знать этого!
****************************************************************************************************************************************
Наполеон слыл знатоком человеческой души, Шекспир тоже. И их знания не имеют меж собой ничего общего
***************************************************************************************************************************************
Что человек — почти каждый — десять раз на день меняет свои убеждения, это ясно для всякого беспристрастного наблюдателя. Об этом много раз говорилось, это служило предметом сатирических и юмористических изображений для многих писателей. И в том, что быть неустойчивым в своих суждениях — это порок, никто не сомневался. Наше воспитание на три четверти сводится к тому, чтобы приучить нас самым тщательным образом скрывать в ce6e переменчивость в суждениях и настроениях. Человек, не умеющий сдержать свое слово, — последний человек: на него ни в чем нельзя положиться. Тоже и человек, не имеющий прочных убеждений: совместная деятельность с ним невозможна. Мораль, здесь, как и всегда, исходящая из утилитарных соображений, выдвигает «вечный» принцип: ты должен всегда оставаться верным своим убеждениям. В культурных кругах эта заповедь считается до того незыблемой, что люди даже пред собою боятся оказаться непостоянными. Они окаменевают в своих верованиях, и для них нет большего стыда, чем признаться, что они переменили свои мнения. И когда прямые люди, как Монтень, открыто рассказывают о непостоянстве своих взглядов и настроений, — это многим даже кажется неправдой, клеветой на самого себя. Не нужно ни видеть, ни слышать, ни понимать, что вокруг тебя происходит: раз ты сформировался, ты потерял право расти, ты должен оставаться статуей, о которой все знают, в чем ее качества и в чем недостатки.
*************************************************************************************************************************************
Стремление понять людей, жизнь и мир мешает нам узнать все это. Ибо «познать» и «понять» два понятия, имеющие не только неодинаковое, но прямо противоположное значение, хотя их часто употребляют как равнозначащие, чуть ли не как синонимы. Мы считаем, что поняли какое-нибудь новое явление, когда включили его в связь прочих, прежде известных. И так как все наши умственные стремления сводятся, к тому, чтобы понять мир, то мы отказываемся познавать многое, что не укладывается на плоскости современного мировоззрения. Например, лейбницевский вопрос, поставленный Кантом в основание критики разума: как можем мы познать находящуюся вне нас вещь, если она не входит в нас? Это непонятно, т. е. не мирится с нашим представлением о понимании. Значит — это нужно вытеснить с поля зрения, что и попытался сделать Кант. А казалось бы, наоборот; казалось бы, что в интересах знания нужно бы жертвовать — и очень охотно — пониманием, ибо понимание есть все-таки второстепенная вещь: zu fragmentarisch ist Welt und Leben!..