Очень верно, это и есть прошивка сознанием «жертвы» и обязательный пункт — избегание ее, он тоже вшивается!:) потому что любое избегание — утверждает ее реальность! Пример тому Ростик, он так всем кричит что не жертва- что всем очевидно что жертва на месте, но видит жертв и тиранов вокруг, борется ч одними, поддерживает вторых… поэтому признание жертвы, наличия этой вшитой программы — это первый шаг, второй шаг — осознание что любые другие роли палач, спасатель, судья, свидетель — это субличности все той же ложной личности, то есть замаскированная жертва. Третий пункт, а) остаемся здесь и прекращаем проекции во вне, то есть никто меня жертвой не делает, если я сам себя ей не делаю, а общение двух жертв и изливание им своих тем, это укрепление позиции жертвы! б)отказ от проекций в прошлое и будущее, то есть что завтра я не буду жертвой или было время когда не был, выход из ожиданий. Без этих пунктов, без проекций жертва существовать не может. Четвертый пункт, высвобождение энергии потраченной на избегание жертвы, прилив сил, радость. Пятый пункт, раскрытие уникальности, естественной личности.
Я давал это на сатсангах и крайне удивлен, что это не понято.
Почти все сильные преткновения в этом мире в котором уже многое создано для комфорта связаны с отношениями, поэтому и уроки все там. Уроки пройдешь — получишь дар, встретишь того, с кем никогда не встанет вопрос измен и предательств. Такой у каждого только один единственный. Но и там разлуки неизбежны.
Зачем воевать с закрытыми файлами, к которым у тебя нет доступа? Если для тебя любовь это эмоция, то ты прав. Но когда апостол Павел говорил о любви, он имел в виду не эмоцию.
Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла
Глава 13.
1Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий.
2Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,- то я ничто.
3И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
4Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, 5не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, 6не радуется неправде, а сорадуется истине; 7все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
8Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
9Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; 10когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.
11Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое.
12Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позна'ю, подобно как я познан.
13А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.
Это кстати еще и о том, как при пробуждении не потерять человечность. А то увидев что всё иллюзия некоторые начинают резать по живому, «а чего их призраков жалеть» говорят они
Все мысли — это ОДНА мысль я, мысль о себе, но она нуждается в представлениях, в отношениях, в связях, в других, чтобы не быть пустышкой, поэтому разворачиваются целые истории о моем опыте, моей жизни, и все это я я я я я я!
никак, тот, кто собирается смотреть и есть то, на что он не может посмотреть. А не может, потому что смотрящий мысль, которая осознается. некому помыслить о том, что мыслящий помыслен, просто НЕКОМУ, а ты хочешь увидеть это, занимая место номинальной мысли (мыслящего) для регистрации феноменов в мышлении и говоришь — как это увидеть? никак, это случайность, когда осознание не проскакивает эту мысль как я, как фактичность, как видящего, воспринимающего меня, она осознается
предлагаю смотреть на себя. на того, кто видит, мыслит, воспринимает. это просто ход внимания в это место, в эту точку, где висит это подразумевание себя! и систему может заглючить, она может подвиснуть на пару секунд, и только осознание может взять эту мысль и когда оно туда подходит — это катастрофа, потому как ты ясно видишь, что речь всегда была о ТЕБЕ.
ум сильно заточен фигачить в обратную сторону и стережет эту мысль от неприкосновения к ней осознания как овцу. потому что если оно ее вскроет, как мысль — это конец ТЕБЕ отдельно существующему в тот же момент. поэтому так много тупления на этом, не слышно. но все это очевиднее очевидного.
Про дыру
Хочешь гляди, а не хочешь, так не гляди:
Я уродилась с огромной дырой в груди.
И чтоб ночами от ужаса не кричать,
Все родные решили не замечать.
Доктор, порассмотрев на стене ковры,
Через меня, сообщил мне, что нет дыры.
Мама навешала елочной мишуры.
Папа велел мне стыдиться своей хандры.
Я лила в нее кофе, несла цветы,
Чтобы как-то спасаться от пустоты.
Я вставляла туда мужчин, подруг,
Книги, идеи, работу и все вокруг.
Складывала конфеты и шоколад
Тоннами. А потом листовой салат.
Мужа, ребенка, машину, свои мечты,
Яркие безделушки, смартфон, кресты.
Позже болезни. С надеждой смотря вокруг,
Преданным взглядом, искала, ну где тот друг,
Принц, целитель, гуру или святой,
Кто мне поможет справиться с пустотой.
Сразу была готова впустить любя
Первого встречного, но не саму себя.
Будто собака голодная в конуре,
Будто бы нищенка у проходных дверей.
Стыдно подумать, что делала, где спала
С кем ночевала, что ела, о чем врала.
Как наутро, сделав приличный вид,
Всем говорила, что вовсе и не болит…
В новеньких платьях, дыхание затая,
Тайно мечтала, что я, наконец, — не я.
Красила волосы в неисправимый цвет,
Рьяно старалась нарушить любой запрет.
Годы идут, и я снова ответ ищу.
Радуюсь разному, и о больном грущу.
Рая не будет. Но кажется, будто свет
Светит мне в душу. И в ней говорит поэт.
Ну а когда недостаточно света дня,
Луч пробивается будто бы из меня.
Через мою дыру, словно в лупу дней,
Люди рядом видят себя ясней.
Сами приходят и часто благодарят.
Вечно в нее мне что-нибудь говорят.
Дети целуют краюшки пустоты,
И доверяют мне тайно свои мечты.
Кто-то (вот это истинно удивил!)
Даже признался моей пустоте в любви.
Как-то художник пришел и, разинув рот,
Мне говорил, что не видел таких пустот.
Кто-то заметил, что тихая пустота
Всех принимает о объятия. И тогда
В ней происходит чудо. И если встать,
Не шевелясь, начинает нас исцелять.
Я бы хотела сказать вам, что все ништяк,
И что дыра затянется просто так.
Но вы простите, я точно не буду врать,
Я не знаю, как мне её залатать.
Мудрые говорят, к сорока годам,
Там, на месте дыры, остается шрам.
Если погода к нам, смертным, благоволит,
То он почти не ноет и не болит.
Может быть по прошествии многих дней
Я успокоюсь и стану чуть-чуть мудрей.
Даже однажды пойму, что дыра и грусть
Точно размером с Бога. И улыбнусь.
Точно размером с душу. И, не спеша,
Я осознаю, что это и есть душа.
Только ничтожество может быть таким самовлюбленным, причем раздвоенное и взирающее на себя глазами вымышленных других, с которыми ты постоянно ведешь диалоги доказывая им свою крутизну… Или признаешься или нет?!:)) ха ха ха! Это трудно, я знаю… Нарциссам ущербным всегда это дается очень трудно.
Мой друг скарификатор рисует на людях шрамами, обучает их мастерству добровольной боли. Просит уважать ее суть, доверяться, не быть упрямыми, не топить ее в шутке, в панике, в алкоголе. Он преподаёт ее как науку, язык и таинство, он знаком со всеми ее законами и чертами. И кровавые раны под его пальцами заплетаются дивными узорами, знаками и цветами.
Я живу при ашраме, я учусь миру, трезвости, монотонности, пресности, дисциплине. Ум воспитывать нужно ровно, как и надрез вести вдоль по трепетной и нагой человечьей глине. Я хочу уметь принимать свою боль без ужаса, наблюдать ее как один из процессов в теле. Я надеюсь, что мне однажды достанет мужества отказать ей в ее огромности, власти, цели.
Потому что болью налито всё, и довольно страшною — из нее не свить ни стишка, ни бегства, ни куклы вуду; сколько ни иду, никак ее не откашляю, сколько ни реву, никак ее не избуду. Кроме боли, нет никакого иного опыта, ею задано все, она требует подчиниться. И поэтому я встаю на заре без ропота, я служу и молюсь, я прилежная ученица.
Вырежи на мне птицу, серебряного пера, от рожденья правую, не боящуюся ни шторма, ни голода, ни обвала. Вырежи и залей самой жгучей своей растравою, чтоб поглубже въедалась, помедленней заживала. Пусть она будет, Господи, мне наградою, пусть в ней вечно таится искомая мною сила. Пусть бы из холодного ада, куда я падаю, за минуту до мрака она меня выносила.
Ведь чем больше мы стараемся действовать без страха или жадности, тем яснее мы осознаем, что делаем это, потому что испуганы или потому что руководствуемся собственническими побуждениями. Святые всегда считали себя презренными грешниками. Ведь они лучше других понимали, что их стремление к святости свидетельствует о самом тяжком из всех грехов – духовной гордости, желании видеть себя в ряду тех, кто преуспел в искусстве любви и альтруизма. За этим стоит бесконечное множество замкнутых кругов – игр типа «Я раскаиваюсь сильнее, чем ты» или «Я меньше, чем ты горжусь своей скромностью». Можно ли вообще оставаться непричастным к соревнованиям в том, кто больше возвысится над другими? «Я не так люблю возвышаться над другими, как ты». «А я не против пощеголять перед другими, но не скрываю этого так, как ты». «А я осознаю лучше, чем вы все, что наши отношения – это просто попытки возвыситься друг над другом!» Кажется, что этим уловкам эго никогда не будет конца.
Однако по мере того как я продолжаю играть во все эти игры – и все больше осознаю, что я это осознаю, – я начинаю кое-что понимать. Мне становится с каждым днем все яснее, что я не могу сказать о себе, что я лучше, если нет тебя (или кого-нибудь другого), о ком бы я мог бы сказать, что он хуже. Таким образом, я ясно убеждаюсь в том, что мое превосходство всегда зависит от существования других людей, которые в чем-то хуже меня. Я бы никогда не смог причислить себя к небольшой группе «хороших» и «спасенных» людей, если бы поблизости не было «плохих» и «обреченных на проклятие». Как бы могли представители какой-нибудь секты поддерживать свое коллективное эго, если бы они не услаждали себе жизнь застольными разговорами о заблуждениях непосвященных? Сама сущность южан-расистов нуждается в том, чтобы ее постоянно противопоставляли природе грязных черных «блэков». Но те, кто оказались за пределами плотно сколоченной группы «правильных», образуют свою коалицию, коллективное эго которой они лелеют возмущенными разговорами о своих недоброжелателях и общих врагах: кровожадных «белых», эмансипированных женщинах и зажравшихся буржуа. Даже Фома Аквинский проговорился, когда сказал, что блаженство святых на небесах состоит в том, что они взирают оттуда на земные баталии и восхваляют ту «высшую справедливость», которая приговорила грешников к вечным адским мукам. Всем победителям нужны побежденные; всем святым нужны грешники; всем мудрецам нужны глупцы. Так происходит до тех пор, пока самое главное в жизни – стремление «стать кем-то» или «что-то представлять собой», подобно одному из множества мелких божеств.
Итак, определяя себя, я всегда использую представление о тебе. Я знаю себя исходя из представления о том, кого я называю «другими». И при этом не важно, какое место они занимают на моей шкале достоинств. Если они стоят выше меня, я получаю удовольствие от угрызений совести и зависти; если ниже – от осознания превосходства и гордости. Мое представление о себе со-путствует твоему представлению о себе. Один хасидский раввин сказал: «Если я есть я, потому что ты есть ты, и ты есть ты, потому что я есть я, тогда я – это не я, и ты – это не ты». В действительности мы вместе представляем собой нечто похожее на то, что Мартин Бубер назвал Я-и-Ты или Я-и-Это. Мы – это тот магнит, который находится между своими полюсами – между тем, что осознается каждым как «я сам», и всем тем, что воспринимается им как «остальное».
Бог не может избегать ни СЕБЯ, ни даже разделяющий ум, который есть ЕГО ТВОРЕНИЕ и не отделен от него, но разделяющий ум научился избегать Бога, создав отдельное «я», которое не является сущностью всех явлений, а вступает с ними в отношения, потому как описывается в троичном коде субъект-объект-процесс, и вот здесь мы имеем начало избегания плохого и стремление к преодолению плохого в хорошем, и эта гонка никогда не заканчиватся… Первое — это увидеть со всей очевидностью бесплодность всех усилий направленных на избегание, не-бытия, смерти, болезни, не-знания, не-понимания, бесчувственности, негатива и психоза и остановиться… это то что ты описал в первом пункте. Остановись прямо здесь… Второй — расслабление в сущности любого явления, и третье — невозможность этой сущности приходить и уходить, даже когда кажется что она ушла. Третий пункт можно начать моделировать в уме, уговаривая себя что БОГ здесь, когда и ты, избегающий его здесь… но это будет лишь теория. В проживании Бог доступен когда нет избегания, нет неприятия ТОГО ЧТО ЕСТЬ…
Какая ещё материя?
Покажи.
Есть материя отдельная от сознания?
О какой материи идёт речь? О той, что записано в учебнике физики?
Если ты думаешь, что ТО, ЧТО ЕСТЬ — это материя про которую говорится в учебнике физики, то ответственно заявляю ЭТО НЕ ТАК.
Так же надо понимать, что в философии сознание — это то, что осознаёт.
В этом контексте можно рассмотреть две точки зрения:
1. Материя первична — сознание вторично.
2. Сознание первично — материя вторична.
В другом контексте, где сознание — это совокупность Знания, а Знание — это вся существующая информация, можно рассмотреть третью точку зрения, где материя и сознание — это одно и тоже.
И тогда материальная вселенная с бесконечным пространством, твёрдыми планетами, раскалёнными газами, ярким звёздами предстаёт в виде информационного поля, которое интерпретируется, как материальная вселенная с бесконечным пространством, твёрдыми планетами, раскалёнными газами, ярким звёздами.
О существовании и не существовании, о первичности того или иного возможно разуметь при наличии мышления, но это всего лишь интерпретация на основе существующего контекста и органов чувств. Это не значит, что так есть.
Был бы другой контекст и другие органы чувств была бы другая интерпретация.
нет, дорогая, ты хочешь «себя», причем любую, чтобы не ВИДЕТЬ СЕБЯ… потому что ТЕБЯ НЕ НЕТ, а вот «ты фальшивая» можешь не быть, можешь быть, можно попереживать, изменять «себя» улучшать, познавать и верить и разувериться и снова начать!
Понимание объективировало сознание, и оно превратилось в субъективное «я».
Будучи субъектом, оно должно творить, а сотворенное им — это результат неведения. Что бы вы ни понимали, ни постигали, ни воспринимали, неведение всегда остается лишь неведением.
Не совокупность, не частность.
БОГ — это то, что есть Знание.
Я давал это на сатсангах и крайне удивлен, что это не понято.
Это кстати еще и о том, как при пробуждении не потерять человечность. А то увидев что всё иллюзия некоторые начинают резать по живому, «а чего их призраков жалеть» говорят они
предлагаю смотреть на себя. на того, кто видит, мыслит, воспринимает. это просто ход внимания в это место, в эту точку, где висит это подразумевание себя! и систему может заглючить, она может подвиснуть на пару секунд, и только осознание может взять эту мысль и когда оно туда подходит — это катастрофа, потому как ты ясно видишь, что речь всегда была о ТЕБЕ.
ум сильно заточен фигачить в обратную сторону и стережет эту мысль от неприкосновения к ней осознания как овцу. потому что если оно ее вскроет, как мысль — это конец ТЕБЕ отдельно существующему в тот же момент. поэтому так много тупления на этом, не слышно. но все это очевиднее очевидного.
Хочешь гляди, а не хочешь, так не гляди:
Я уродилась с огромной дырой в груди.
И чтоб ночами от ужаса не кричать,
Все родные решили не замечать.
Доктор, порассмотрев на стене ковры,
Через меня, сообщил мне, что нет дыры.
Мама навешала елочной мишуры.
Папа велел мне стыдиться своей хандры.
Я лила в нее кофе, несла цветы,
Чтобы как-то спасаться от пустоты.
Я вставляла туда мужчин, подруг,
Книги, идеи, работу и все вокруг.
Складывала конфеты и шоколад
Тоннами. А потом листовой салат.
Мужа, ребенка, машину, свои мечты,
Яркие безделушки, смартфон, кресты.
Позже болезни. С надеждой смотря вокруг,
Преданным взглядом, искала, ну где тот друг,
Принц, целитель, гуру или святой,
Кто мне поможет справиться с пустотой.
Сразу была готова впустить любя
Первого встречного, но не саму себя.
Будто собака голодная в конуре,
Будто бы нищенка у проходных дверей.
Стыдно подумать, что делала, где спала
С кем ночевала, что ела, о чем врала.
Как наутро, сделав приличный вид,
Всем говорила, что вовсе и не болит…
В новеньких платьях, дыхание затая,
Тайно мечтала, что я, наконец, — не я.
Красила волосы в неисправимый цвет,
Рьяно старалась нарушить любой запрет.
Годы идут, и я снова ответ ищу.
Радуюсь разному, и о больном грущу.
Рая не будет. Но кажется, будто свет
Светит мне в душу. И в ней говорит поэт.
Ну а когда недостаточно света дня,
Луч пробивается будто бы из меня.
Через мою дыру, словно в лупу дней,
Люди рядом видят себя ясней.
Сами приходят и часто благодарят.
Вечно в нее мне что-нибудь говорят.
Дети целуют краюшки пустоты,
И доверяют мне тайно свои мечты.
Кто-то (вот это истинно удивил!)
Даже признался моей пустоте в любви.
Как-то художник пришел и, разинув рот,
Мне говорил, что не видел таких пустот.
Кто-то заметил, что тихая пустота
Всех принимает о объятия. И тогда
В ней происходит чудо. И если встать,
Не шевелясь, начинает нас исцелять.
Я бы хотела сказать вам, что все ништяк,
И что дыра затянется просто так.
Но вы простите, я точно не буду врать,
Я не знаю, как мне её залатать.
Мудрые говорят, к сорока годам,
Там, на месте дыры, остается шрам.
Если погода к нам, смертным, благоволит,
То он почти не ноет и не болит.
Может быть по прошествии многих дней
Я успокоюсь и стану чуть-чуть мудрей.
Даже однажды пойму, что дыра и грусть
Точно размером с Бога. И улыбнусь.
Точно размером с душу. И, не спеша,
Я осознаю, что это и есть душа.
Аглая Дитешидзе
ПТИЦА
волшебнику, в день рожденья
Мой друг скарификатор рисует на людях шрамами, обучает их мастерству добровольной боли. Просит уважать ее суть, доверяться, не быть упрямыми, не топить ее в шутке, в панике, в алкоголе. Он преподаёт ее как науку, язык и таинство, он знаком со всеми ее законами и чертами. И кровавые раны под его пальцами заплетаются дивными узорами, знаками и цветами.
Я живу при ашраме, я учусь миру, трезвости, монотонности, пресности, дисциплине. Ум воспитывать нужно ровно, как и надрез вести вдоль по трепетной и нагой человечьей глине. Я хочу уметь принимать свою боль без ужаса, наблюдать ее как один из процессов в теле. Я надеюсь, что мне однажды достанет мужества отказать ей в ее огромности, власти, цели.
Потому что болью налито всё, и довольно страшною — из нее не свить ни стишка, ни бегства, ни куклы вуду; сколько ни иду, никак ее не откашляю, сколько ни реву, никак ее не избуду. Кроме боли, нет никакого иного опыта, ею задано все, она требует подчиниться. И поэтому я встаю на заре без ропота, я служу и молюсь, я прилежная ученица.
Вырежи на мне птицу, серебряного пера, от рожденья правую, не боящуюся ни шторма, ни голода, ни обвала. Вырежи и залей самой жгучей своей растравою, чтоб поглубже въедалась, помедленней заживала. Пусть она будет, Господи, мне наградою, пусть в ней вечно таится искомая мною сила. Пусть бы из холодного ада, куда я падаю, за минуту до мрака она меня выносила.
Покажи.
Есть материя отдельная от сознания?
О какой материи идёт речь? О той, что записано в учебнике физики?
Если ты думаешь, что ТО, ЧТО ЕСТЬ — это материя про которую говорится в учебнике физики, то ответственно заявляю ЭТО НЕ ТАК.
Так же надо понимать, что в философии сознание — это то, что осознаёт.
В этом контексте можно рассмотреть две точки зрения:
1. Материя первична — сознание вторично.
2. Сознание первично — материя вторична.
В другом контексте, где сознание — это совокупность Знания, а Знание — это вся существующая информация, можно рассмотреть третью точку зрения, где материя и сознание — это одно и тоже.
И тогда материальная вселенная с бесконечным пространством, твёрдыми планетами, раскалёнными газами, ярким звёздами предстаёт в виде информационного поля, которое интерпретируется, как материальная вселенная с бесконечным пространством, твёрдыми планетами, раскалёнными газами, ярким звёздами.
О существовании и не существовании, о первичности того или иного возможно разуметь при наличии мышления, но это всего лишь интерпретация на основе существующего контекста и органов чувств. Это не значит, что так есть.
Был бы другой контекст и другие органы чувств была бы другая интерпретация.
Будучи субъектом, оно должно творить, а сотворенное им — это результат неведения. Что бы вы ни понимали, ни постигали, ни воспринимали, неведение всегда остается лишь неведением.
ПАПАДЖИ