То, что мы привязаны к чему-то прекрасному, — это тоже действие Будды.
Догэн-дзэндзи сказал: «Даже когда полночь — уже рассвет, даже если светает — ещё ночь». В этом высказывании выражено понимание, переданное Буддой Патриархам, Патриархами — Догэну, а Догэном — нам. День и ночь не есть разные вещи. Одно и то же иногда называют ночью, а иногда — днём. День и ночь — суть одно.

Практика дзадзэн и повседневная деятельность — суть одно. Мы называем дзадзэн повседневной жизнью, а повседневную жизнь — дзадзэн. Однако обычно мы думаем: «Теперь дзадзэн кончился, и можно приступить к повседневной деятельности». Но такое понимание будет неверным. Они суть одно и то же. Нам не уйти от этого. Так что в действии должен быть покой, а в покое должно быть действие. Покой и действие не есть разные вещи.


Читать дальше →

Мастер дзэн Хакуин славился праведной жизнью. Неподалеку от него жила красивая девушка, родители которой держали продуктовую лавку. Вдруг родители обнаружили, что их дочь беременна.

Они очень рассердились. Дочь не желала называть виновника, но, устав от расспросов, наконец, назвала имя Хакуина. Кипя от ярости, родители устремились к Мастеру. «Неужели?» – вот все, что он произнес в ответ на их упреки.

Когда родился ребенок, его принесли к Хакуину и сказали: «Это твой ребенок, забирай его!» Мастер только произнес: «Неужели?» К тому времени он уже лишился своей репутации, но это его не беспокоило. С большим старанием он принялся ухаживать за младенцем. Молоко и все, что было нужно малютке, он доставал у соседей. Через год юная мать уже не могла больше терпеть и призналась родителям, что отцом ребенка был молодой человек, работавший на рыбном рынке. Мать с отцом бросились к Хакуину умолять о прощении. Они долго извинялись и попросили вернуть ребенка. Хакуин, возвращая его, лишь сказал: «Неужели?»

Люди, пребывая в невежестве относительно качеств сущностной природы, неспособны постичь истинный исток. Забыв о пробуждении, они гоняются за пылью, отбрасывая корни ради ветвей. Они бьются в дьявольских сетях существования и несуществования, они блуждают в чаще ошибок, будучи не в состоянии отличить одно от многого. Пытаясь постичь подлинную пустоту, они отстраняются от природы реальности; устремляясь за возникающими и исчезающими чувственными объектами, они следуют за существованием и несуществованием объектов. Цепляясь за отрицание, не понимая вечного, они идут за обусловленным и забывают о сущностном. Они ошибочно разрабатывают умозрительные истолкования и культивируют ложные практики.

Некоторые выплавляют дух, взращивают энергию и сохраняют естественность.

Некоторые обрекают тело на муки, умерщвляют плоть и полагают это наивысшим путём.

Некоторые привязываются к не-схватыванию и укореняются в непосредственной данности.

Некоторые в стремлении к безмятежному сосредоточению подавляют блуждающее сознание.

Некоторые, чтобы утвердить пустоту, освобождаются от чувств и отрицают явления.

Некоторые привязываются к образам, приклеиваются к объектам и схватывают формы.

Некоторые отказываются от истинного света духовного источника.

Некоторые уничтожают подлинную причинную основу буддийских принципов.

Некоторые отсекают сознавание и замораживают сознание, погружаясь, таким образом, в неодушевлённое состояние.

Некоторые очищают сознание, но игнорируют реальность, и пребывают в некоей небесной подвешенности, из которой трудно пробиться к пробуждению.

Некоторые привязываются к миражам и цепляются за их существование.

Некоторые отрицают абсолютно всё.

Читать дальше →

Практика Дзэн означает полностью заполнить настоящее мгновение. Не теряй этот день из виду, не теряй это место из виду, не теряй это мгновение из виду, не теряй самого себя из виду. Живи свою жизнь, твердо стоя на земле обеими ногами. Ты должен жить свою жизнь таким образом, какой позволяет тебе быть полностью довольным, даже если у тебя сейчас кончится воздух, и ты упадешь замертво.

Когда монахиня Тенно изучала дзэн у Мастера Букко, она долго не могла вкусить от плодов медитации. Как-то лунной ночью она несла воду в старом ведре, стянутом бамбуковым обручем. Вдруг обруч лопнул, дно вылетело, и в этот миг Тенно стала свободной! В память об этом она написала такие стихи:

По-всякому пыталась уберечь
Я ветхое ведро:
Однако обруч из бамбука лопнул,
дно вылетело,
не стало вдруг воды в ведре!
Не стало вдруг луны в воде!

Суть религий нельзя описать. Хотя тексты и распространяют, но они лишь листья деревьев, в то время как нужно достичь его корней. Истинная суть может быть передана только от ума к уму, от моей души твоей душ, и син дэн син. В Европе я долго использовал только этот один коан. Другие, которые я цитировал с того времени, я услышал от своего мастера. Обычно они очень простые, но иногда и очень поэтичные. Здесь некоторые из них, с небольшим комментарием, бросающим слабый свет на их глубокий смысл, смысл, который пронзит тебя и станет твоей частью, как один букет цветов окутывает своим ароматом всю одежду.

Тайсен Дешимару

Полуденное солнце не бросает тени.
Дзэн нельзя понять интеллектом.

Холодно, горячо: Вы должны попробовать это сами.
Практиковать, пробовать.

Кривая не может заключать в себе прямую.
Поза имеет большое значение.

Глубокий источник, длинная река.
Посредством дзадзэн понимание становится всё глубже и глубже.

Великая мудрость как глупость.
Большая разговорчивость – это лепет.
Не нужно обращать на себя всеобщее внимание.

Одна единственная рука – нет звука.
Объединять противоречия.

Захватить «я», следовать за людьми.
Когда ты отрёкся от «я», то разделение перестаёт существовать.

Дзэн и чай – один и тот же вкус.
Спокойствие, концентрация.

Кёсаку танцует в весеннем ветре.
Воспитание на свободе.

Бамбук существует выше и ниже своих междоузлий.
Дзэн – это не тупик.

Быстрый поток не смоет луну.
Космический порядок всегда здесь.

День за днём – хороший день.
Ум, всегда довольный, сегодня.

Ветер утих, но цветки ещё падают.
Тишина содержит в себе явления, иллюзии.

Свет сосны не современный и не старомодный.
Природа не следует моде.

Время разглядывает меня, и я разглядываю время.
В японских храмах время отбивают очень точно.

У сияющего света нет обратной стороны.
«Большое» Я находится вне тени.


Читать дальше →

Именно готовность сознания и есть мудрость.
Важнейшее положение в Праджняпарамита-сутре — это, конечно, идея пустоты. Пока мы не понимаем идею пустоты, нам всё кажется вещественным. Но когда мы сознаём пустоту вещей, всё становится истинно реальным — невещественным. Когда мы сознаём, что всё, что мы видим, — это часть пустоты, мы можем не иметь привязанности ни к какому существованию; мы понимаем, что всё есть только временная форма и цвет. Так мы понимаем истинный смысл каждого временного, преходящего существования. Когда мы впервые слышим о том, что всё есть временное существование, большинство из нас испытывает разочарование; но это разочарование проистекает от неправильного представления о человеке и природе. Именно потому, что наш способ восприятия вещей глубоко коренится в наших эгоцентричных мыслях, мы испытываем разочарование, когда обнаруживаем, что всё вокруг нас обладает лишь преходящим существованием. Но когда мы действительно осознаем эту истину, у нас не будет страданий.


Читать дальше →

Застывшее движение

Когда небо гремит,
Ужас правит в нем.

Когда тонкий запах ландыша
Окутывает его сердце,
Радость переполняет его.

Из природы вещей рождаются все формы.

Не поддаваться обстоятельствам —
Вот путь познания истинной природы вещей.


Читать дальше →

Ученик спросил Нагсена:

– Что есть Путь?
– Путь – это повседневная жизнь, – ответил Нагсен.
– А можно ли этому научиться? – спросил ученик.
– Да.
– Если ты попробуешь учиться, – ответил Нагсен, – то будешь далеко от Пути.
– Но если я не буду учиться, как я смогу узнать, что это Путь? – спросил ученик.

– Путь не принадлежит воспринимаемому миру. Также он не принадлежит и миру невоспринимаемому. Познавание – иллюзия, непознавание – бессмыслица. Если ты хочешь достичь истинного Пути, отдайся свободе, которая есть у Неба.

История эта взята из дзенской книги «Бамбуковая флейта» и принадлежит к традициям школы Кэсэя. Сам Кэсэй — китаец японского происхождения — одна из самых замечательных личностей серебряного века дзен (12-14 вв.). Речь, однако, пойдёт не о нём.

В то время настоятелем в монастыре был некий Ли Джуань. По преданию, он тоже был очень замечательной личностью. К примеру, число его достигших просветления учеников превышало сотню. Факт, сам по себе, достойный всяческого уважения.

Был у него среди прочих один монах, отличавшийся крайней словоохотливостью. В беседах на духовные темы он, не зная меры, пускался в такие длинные и громоздкие рассуждения, что когда в конце концов замолкал, невозможно было и вспомнить, с чего, собственно, эта беседа началась. Даже на вопросы учителя он умудрялся отвечать длинно, путано и сбивчиво. Такую манеру он объяснял тем, что обсуждаемый предмет нужно освещать с как можно большего количества сторон. Если же кто-либо из братьев, утомлённый беседой, уходил, не дослушав его до конца, этот монах на него сердился и долго таил обиду. Звали его Хин Цу Энь.

Однажды Ли Джуань пригласил Хин Цу Эня на прогулку. Места вокруг были очень красивые. Монастырь стоял на горе, а внизу протекала река. Именно о ней у Ли Джуаня был первый вопрос.

— Что ты думаешь об этой реке? — спросил мастер, когда они уселись на берегу.

— Я думаю, — сказал Хин Цу Энь важно, — что она такая же древняя, как времена Царя с Громовым Голосом. Воды её текли задолго до нашего рождения и будут течь ещё долго после того, как наши кости истлеют в земле.

Ученик замолчал.

— Я вижу, — сказал Ли Джуань, — что ты уже достаточно мудр, чтобы приступить к работе над собственным коаном.

Хин Цу Энь встал и поклонился.

— Итак, — сказал Ли Джуань. — Вот твоя задача. Ты должен узнать, обладает ли эта река природой Будды.

Хин Цу Энь задумался.

«Вот так вопрос. Если я скажу, что обладает, то буду выглядеть глупо. Если же скажу, что нет, то буду противоречить сутрам, в которых говорится, что в конце времён всё сущее станет просветлённым».

— В сутрах говорится… — начал было он, но Ли Джуань его перебил.

— Какое нам дело до истлевших костей! Сейчас же иди в свою комнату и размышляй над вопросом. И, пока не найдёшь ответ, не смей ко мне приближаться.

— Но…

— Ступай!

Хин Цу Энь поклонился, потом повернулся, чтобы уйти, и в этот момент Ли Джуань столкнул его в реку. Место там было глубокое, а Хин Цу Энь не умел плавать. К тому же берег был глинистый и скользкий.

— Учитель! — закричал он в испуге. — Помогите! Я тону!

Ли Джуань удивился.

— Как! — воскликнул он. — Ты уже нашёл ответ на мой вопрос?!

— Мне сейчас не до вопросов, учитель! Помогите мне скорее!

Ли Джуань удивился ещё больше.

— О какой помощи ты просишь?! Ведь мой вопрос и есть моя помощь тебе.

В этот момент Хин Цу Энь прозрел. Издав торжествующий вопль, он камнем пошёл на дно. В последнее мгновение Ли Джуань, наклонившись, успел схватить его за одежду и вытащил на берег.

— Река! Река! — бормотал спасённый монах.

С того дня его характер изменился на прямо противоположный. Он стал молчаливым, малообщительным, в длинные разговоры больше ни с кем не вступал, а со временем и вообще покинул монастырь.

Дальнейшая его судьба так и осталась бы никому неизвестной, если бы о ней не поведал миру старый слепой музыкант по имени Юнь Линь, тот самый, между прочим, что шёл на звуки циня своего учителя и прибыл в монастырь Ян Цзу. В свою очередь, музыканту историю поведал ветер, и случилось это на горе Фэнь, на которой ветер не стихает никогда и, следовательно, всё про всех знает.

Вот эта история.


Читать дальше →