Чем больше власть, тем больше ответственность.

Дядя Бен.

Каждый осознанный отказ от правды автоматически вызывает компенсаторную реакцию в твоей собственной душе.
Когда ты лжешь сам себе, как обстоят дела, тогда та часть тебя самого, которая знает истинную правду, склонна уходить в подсознание, откалываться от области осознаваемого тобою.
Однако эта утраченная часть тебя затем вынужденно борется за большее признание путем открытого принятия истинной правды… и борется порой крайне неприятными методами.
Все, что отрицается, всего лишь стремится стать для тебя в полной мере осознанным, пережитым тобою… и в конце концов провозглашенным.
Рано или поздно неизвестное непременно станет известным.
Рано или поздно тайное устанет скрываться.
Чак Хиллиг

Открыто являясь тем, кто ищет Его всем сердцем,
и скрываясь от тех, кто всем сердцем бежит от Него,
Бог регулирует человеческое знание о Себе.
Он дает знаки, видимые для ищущих Его и невидимые для равнодушных к Нему.
Тем, кто хочет видеть, Он дает достаточно света.
Тем, кто видеть не хочет, Он дает достаточно тьмы.

Блез Паскаль

Те, в ком присутствие эго выражено ярко, отлетают от Ратан Лала, как горох от наковальни.

«От того, что река осознала себя рекой, ее течение не меняется — течет, как текла. И если в ней были какие-то буруны и водовороты, то, с чего бы им исчезнуть? С другой стороны, есть какое-то интуитивное ощущение, что крутой горный склон спускается в зеленую долину, где течение реки будет более тихим и спокойным… а где-то еще чуть дальше река впадает в океан и окончательно утрачивает всякое мнимое чувство отдельности.» О.Сатов.

«Для того, чтобы созерцать всеобщий и вездесущий дух истины, надо уметь любить презреннейшее создание — самого себя. И человек, стремящийся к этому, не может позволить себе устраниться от какой бы то ни было сферы жизни. Вот почему моя преданность истине привела меня в область политики; и без малейшего колебания и вместе с тем со всей смиренностью я могу сказать, что тот, кто утверждает, что религия не имеет ничего общего с политикой, не знает, что такое религия».

Тибет.

Привет, друг дорогой, шлёт тебе Заратустра из места одинокого, где даже горы кажутся одинокими!
Ну и странных же людей повстречал я здесь: жизнь свою они превратили в покой, ибо так готовятся они к смерти, которая больше для них, чем жизнь. Странно ли, что и горы кажутся здесь одинокими?
Ходят они как тени, эти жёлтые люди, говорят они тише листвы пожухшей, улыбаются только губами и шаркают по скалистым склонам протёртыми своими сандалиями.
Сначала мне понравилось среди них, но потом ощутил я, что и сам уподобляюсь я тени. «Но тени чего?!» — спросил я себя. И не было мне ответа, и только странные люди улыбались мне тонкими расщелинами своих глаз, шепча, подобно листве пожухшей, загадочные слова, которые я не в силах был разобрать.
Говорили они мне о черни, говорили тихо, говорили застенчиво. Чернь — это люди, которые умирают, но родятся в скором времени снова. Они же, эти странные люди, что шаркают по склонам в протёртых сандалиях, люди эти, средь которых и горы кажутся одинокими, решили умереть насовсем.
И тогда увидел я, что они уже умерли! Среди теней находился я, и сам чуть было не стал я тенью. Отчего же зовут они чернью тех, кто не стал ещё тенью, а себя — нет, хотя сами они — тени, а тени черны! Кем ещё быть теням, если не чернью?
И тогда разъяснили мне странные люди эти, чтоесть чернь. «Чернь — это созидающие», — так думают эти жёлтые люди в протёртых сандалиях, что живут среди гор, которые кажутся оттого одинокими.
«Но что же жизнь тогда, если не созидание?» — спросил я людей этих, глядя в узкие расщелины их неморгающих глаз.
«Жизнь — это страдание, и она иллюзорна», — ответили мне тонкие губы их.
«Но что же реально тогда, если не жизнь?» — снова спросил я людей этих странных.
«Реальное непостижимо», — ответили они, улыбнувшись пустыми глазами, и стали вовсе безгласны.
Умереть в жизни — вот оно высшее благо для тех, кто не считает себя чернью, но чёрен, как тень.
«Зачем же ушли вы в горы? Там, внизу, полным-полно таких, как и вы, и
Читать дальше →

Попросили меня написать статью. Я статью обдумываю и с этой стороны и с этой стороны, но как бы не обдумывал всё равно есть много направлений и по сути все они имеют место жить.
Но ни одно не истинно. Выберу одно направление и напишу, потом другое и напишу и так бесконечно.

А эту цитату я пишу потому что пока никак её не запомню, да и суть не уловлю до конца.

Единственная практика, которую я бы рекомендовал…
Каждый раз произнеся, или помыслив, слово «я»…
Осознавать — внимание вошло в воображение…
Потому как это контрагент опосредованного опыта…
И без него регистрация мыслей невозможна…
То есть внимание к этой мысли я, однажды раскроет ее!..

Менелай обучал меня взаимодействию с физическими объектами (что включало их создание и уничтожение). В его манере говорить проскальзывало что-то провинциально-буколическое, но я не роптал. Это даже успокаивало.
– Как ты думаешь, почему медиума, работающего с Флюидом, называют «шивой»? – спросил он во время первого урока.
Я пожал плечами.
– Это имя используется, потому что Шива – бог, занятый одновременно творением и разрушением. Они кажутся взаимоисключающими, но на самом деле невозможны друг без друга – без творения нечего разрушать, а без разрушения негде творить. Эти два аспекта связаны друг с другом через танец.
– Как именно? – спросил я.
– Через танец, – улыбнулся Менелай. – Когда ты спрашиваешь «как именно», ты просишь связать их через слова. Но здесь не дается подробных объяснений – как и при обучении танцу. Когда ты танцуешь, ты не вспоминаешь названия движений. Ты не планируешь, куда поставить ногу, и не размышляешь, как оторвать ее от земли. Танцор делает все интуитивно, ухитряясь не наступать на туфли партнерше и не толкать стоящих рядом. Он чувствует ритм и совершает единственное движение, правильное в этот миг. Последовательность таких движений и есть танец. Шива не говорит, а танцует.
Менелай сделал несколько вальсирующих шагов. Он явно отстал от эволюции танца – что, наверное, и позволяло ему пользоваться подобными метафорами.
– Как только ты перестанешь быть частью танца, – продолжал он, – ты отдавишь партнерше ноги, врежешься в соседнюю пару и твое личное самовыражение станет препятствием для мироздания… Даже Шива танцует, подчиняясь правилам. Разница лишь в том, что его танец происходит в самом центре мира. Но это не значит, что у него больше свободы. У него больше ответственности. От его танца зависят танцы
Читать дальше →

Оставшись сам с собою,
Присмотрись к обоим.

Станислав Ежи Лец