Я всегда не здесь. Я где-то ещё. Я что-то всё время пережидаю. Я жду. Жду, пока закончится это. Пока закончится то, что есть сейчас, что бы это ни было. И это я делаю, чтобы начать ждать, пока закончится то, что наступит после окончания этого. Это ооочень тонкое, как бы незаметное ожидание. Очень привычное. И это бесконечно. Безостановочно мчащееся колесо. Как будто хочется разогнать его до такой скорости, чтобы всё наконец-то закончилось.
Чтобы ничего не осталось. Только я и это ничего. Или я и Здесь. Да, вот казалось бы смешно. Идеальный образ. Он просто идеален. Тишина и Покой, Недвижимость, отсуствие времени, растяженности, пространства. Отсуствие действий, эмоций, желаний. Ничего не происходит, ничто не может меня потревожить, т.к. нет же ничего кроме меня. ))))) Дааа.)) Как же я всё это определяю? Выходит, что через регистрацию присутствия всего противоположного… Но сначала себя. Чтобы наслаждаться этим идеальный образом. Ну так вот он. Ха-ха. И страдать от противоположного. Ну не бред ли?
Ничего не может помочь извне. Мастера говорят изнутри этого видения. Я воспринимаю это как внешние по отношению ко мне обьекты. И никак по другому. Ничего не может помочь. Даже смерть не спасёт. Только, наверное, принесёт временное облегчение. Передышку. А потом всё то же самое. Миллионы, миллиарды раз. Может быть миллионы лет я смотрю и продолжаю смотреть на объекты, созданные умом как на реально существующие в этом восприятии. Миллионы лет я делаю вид, что есть я и что-то ещё. Миллионы лет я страдаю от этого неимоверно. И продолжаю. И ничего не помогает. И не поможет. Нет такой силы. И нет другого видения. Есть отдельность и она факт по-прежнему. Несмотря на все возможные переживания и состояния Единства, Свободы, Растворения, Отпускания, Непонятно Чего и т.д Это всё абсолютно неважно, по сравнению с тем, что я продолжаю страдать. И нет ничего кроме этого. И это полное бессилие. И то… видимо, до сих пор недостаточно полное. И вот это уже точно бессилие.
И я понимаю, что всё это делает мышление. Вера, что есть-таки не-мысли в мыслях. И это оно в панике и истерике. Нет ничего в моей жизни, что могло бы вызвать страдание. Ни одного пункта. Я живу в раю. И тем абсурднее всё это. Нет ни одной зацепки, чтобы с чем-то связать всю эту бутафорию. Она из ничего и висит в воздухе. И всё равно я продолжаю верить… Это гипноз. Точно. Волшебство. Оживающие на глазах картинки.

Я — влага на твоих устах,

И я — слеза в твоих глазах.

Подставь ладонь, я — капелька дождя.

Пушистым облаком окутаю тебя.

Сияньем солнца утром прикоснусь,

Ладошкою к щеке спросонья потянусь.

Улыбкой детскою, играя, одарю.

За чудо жизни я тебя благодарю.

«Я абсолютно и полностью уверен, что в этой жизни существует только одна проблема. Одна проблема, включающая в себя все проблемы, и одно решение этой проблемы, включающее все решения. Похоже на упрощение, не правда ли? Одна проблема, одно решение. Но я уверен, что единственной преградой между мной и вами и мной и моим Богом является человеческое эго. Это единственная преграда. Я, кстати, считаю, что лучшим определением эго, которое мне довелось слышать, является «чувство осознанного отделения от». От чего? От всего. От Бога. (Мне нравится использовать три слова, которые я считаю синонимами: Жизнь, Добрó и Бог.) Осознанное отстранение от Бога, друг от друга и, в конце концов, от самих себя. Это то, что говорит мне: «Вот моё большое я, маленькое я, умное я, глупое я, богатое я и несчастное я против всего мира. Я должен быть умнее, продуктивнее и изворотливее других, чтобы хоть как-то влачить жалкое существование в этой враждебной вселенной». Так меня приучали с детства. Крылатые фразы жизни типа «кто первым встал, того и тапки», «не поспел – пропал», «быть первым из первых» стали условиями, на которых всё строилось. Вот он я против всего мира. Я должен быть такой, как все и не выделяться. Поступая по законам социума, я Сознательно отделял себя ото всех и от Бога. Я думаю, что это самая большая преграда — кстати, единственная преграда между мной и вами и между мной и Богом. Человеческое эго. Это семя всех наших одержимостей. Вот откуда они приходят. Ещё я абсолютно уверен, что никоим образом невозможно удовлетворить наше эго...»

Твой грешный раб, Тебя боюсь до дрожи.
Душа – впотьмах: на свет скупишься тоже.
Ты обещаешь рай взамен молитв?
Но это торг, а где же милость, Боже?
***
Кто в мире не грешил, скажи?
И кто не жил во лжи, скажи?
Я зло свершил, Ты злом воздал мне:
Кто здесь хорош, кто плох, скажи?

Мир, мне не сбросить ни на миг
Судьбы мучительных вериг.
Всю жизнь ходить мне в подмастерьях
У лучших мастеров твоих.

Мне облако, цвета густой синевы,
Шепнуло: «Любуешься глянцем травы?
Дождешься, что некто пленится фиалкой,
Проросшей из глупой твоей головы!»

Тот, кто придумал мерить жизнь годами,
Был явно самым глупым человеком.
Ведь всем известно, что красивой даме
И возраст не является помехой.
Природой сила ей дана такая,
Что отступает перед нею время.
Она, как хризантема, расцветает
И с возрастом становится милее.
Со временем вино приобретает
Свой восхитительный букет и цену,
Его очаровательная тайна
Сравнима только с мудростью Вселенной.
В созревшем плоде больше ощутимы
Вся сладость сока и секрет желанья.
Бальзак был, явно, опытный мужчина,
Сравнивший,
женщину
с великой тайной…

Однажды старый кот, повстречал молодого котёнка. Котёнок бегал по кругу и пытался поймать свой хвост.
Старый кот стоял и смотрел, а молодой котёнок всё крутился, падал, вставал и опять гонялся за хвостом.
— Почему ты гоняешься за своим хвостом? — спросил старый кот.
— Мне сказали — ответил котёнок — что мой хвост, это моё счастье, вот я и пытаюсь его поймать.
Старый кот улыбнулся, так как это умеют делать только старые коты и сказал:
— Когда я был молодым, мне тоже сказали, что в моём хвосте, моё счастье. Я много дней бегал за своим хвостом и пытался схватить его.
Я не ел, не пил, а только бегал за хвостом. Я падал без сил, вставал и опять пытался поймать свой хвост. В какой то момент я отчаялся и пошёл.
Просто пошёл куда глаза глядят. И знаешь что я вдруг заметил?
— Что? — с удивлением спросил котёнок.
— Я заметил, что куда бы я не шёл, мой хвост везде идёт со мной.

Мы не видим вещей такими, какие они есть, мы видим вещи такими, каковы мы есть.