Народился суровый стих
о друзьях, что грустят без прощенья
Переход через реку Стикс
запрещает тебе возвращенье.
Отпусти свой суровый нрав,
и доверься простой улыбке
ведь не страшно что был неправ,
не смертельная это ошибка
Все уйдут за небесный край
на просторы райского сада
Что по нраву сейчас выбирай:
Бог — Любовь или злая досада?

Она зашла в автобус, села у окна, посмотрела на меня и улыбнулась, я помахал ей рукой и автобус тронулся. Я отвернулся и пошел вдоль улицы по направлению движения автобуса, который чуть проехав, остановился на светофоре. Я тоже остановился и посмотрел на нее. Она разговаривала по телефону и была уже не со мной. А я все еще был с ней, и мне хотелось, чтобы она тоже все еще была со мной.

Мы как путники в тумане
За обманными огнями
Не найдя пути бредём
Повторяя мантру ом.
Гром грохочет
Рвёт нас в клочья
Небо пусто Небо хочет
Выпить нас до первой точки.
До начала от конца
Так чтоб не было лица
Так чтоб не было начала
Небо жаждет, Небу мало.
Сколько мантру не тверди
Не пылает ом в груди.
Мы разорваны на части
Одна часть стремится к счастью
Часть другая в тьму небес
Третью часть запутал лес
Часть чётвёртая в болоте
Частью пятой мы в работе
Часть шестая ладит гроб
Часть седьмая жирный клоп.
И бредут они в тумане
Каждая себя как знамя
Подымает над собой
За себя готова в бой.
Потому и нет дороги
Вся история в итоге
Путь в тумане до провала
Жизнь блеснула и пропала.
Часть на небо, часть в болото
Часть, уроком для кого – то.

Писатель прошел весь шумный и пестрый парк по центральной широкой аллее насквозь и уже на выходе, который был на самом деле входом, и который был украшен двухэтажной французской каруселью, увидел ларек с квасом.

Ларек представлял собой небольшой усеченный конус, перевернутый с ног на голову, с диаметром в основании примерно полтора метра, или, другими словами, был похож на пластиковый стаканчик для пива, и был раскрашен в желто-дрожжевые тона. С одной стороны квасного ларька было окошечко, с противоположной стороны — небольшая открытая дверца, из которой был выставлен на улицу стульчик продавца. Обычно продавцами кваса работают наемные на летний сезон девочки. И поскольку им скучно и у них, как правило, есть ухажеры, то часто в этом «стаканчике для пива» девушка находится вместе со своим парнем. А поскольку в отсутствии покупателей сидеть в этой кибитке довольно скучно и глупо, молодежь проводит время с пользой для дела, а именно, за поцелуями. Вот и в этот раз, на выставленном стуле сидел парень, а у него на коленях — девушка. Спина парня находилась на улице, а ноги в ларьке и девушка, соответственно, тоже была в ларьке, она же продавец как-никак.

Писатель подошел к окошку и увидел сидящую к нему боком девушку, на коленях своего парня, и процесс целования — в засос. Писатель был культурным человеком, и он не мог помешать такому священному действию. Он и сам раньше был молодым и тоже целовался, правда, не на открытой местности, а на темных лавочках. Но это не важно, время не стоит на месте.

Писатель потоптался, посмотрел на мощные, растопыренные подошвы кроссовок девушки и подумал, что ему, возможно, пора бы уже и кашлянуть, чтобы на него обратили наконец -то внимание, но он не успел этого сделать, потому-что рука парня оказалась на бедре девушки и стала двигаться под шортики. Писатель одобрял действия парня, но ему хотелось выпить прохладного «Махито». Но ситуация затянулась, Писателю было не ловко стоять и мешать влюбленным, да и «Махито» видимо
Читать дальше →

Если бы прошлое другого было бы твоим прошлым, его боль — твоей болью, её уровень сознания — твоим, ты мыслил и поступал бы точно так же, как он. Такое понимание дарует прощение, сострадание, мир.

Обувь я в последние двадцать пять лет ни разу не чинил. Носилась исправно. А тут почувствовал я, что качество ее падает. А может потому что у меня одна пара и я много хожу.
В прошлогодних летних туфлях к концу сезона стелька съехала, сжомкалась и стала натирать ногу. Я попытался ее вклеить по новой, но аккуратно расправить ее внутри туфля с липким клеем «моментом» сложно. Другие клеи я не знаю. В этом сезоне в новых туфлях уже через неделю стелька стала съезжать. На нее нанесен на самом деле даже не клей, а некий слой чего-то с высокой адгезией, потому что, если потянуть за край, она отрывается на ура. А тут иду по улице, вижу кибитку с обувным мастером. Заглянул, спрашиваю, мол, стельку сможете подправить.

— Пакажи, — говорит мастер.
— А туфля на мне, — говорю.
— Снэмай, — говорит мастер.

Снимаю туфлю и отдаю ему, он там начал щупать, а у меня пирожок с капустой остывает. Пока от пирожка откусывал, смотрю, а он уже мою стельку из моей туфли оторвал и, обмакнув кисточку в банку с мутным клеем, мажет. Я говорю, мол, а как я домой пойду, клей то высохнуть должен. Он молчит. Я ем пирожок. Отдает мне башмак.

— Второй такой же, — говорю.
— Снэмай, — говорит.
— А как я домой пойду?

Он молчит, то же самое делает со вторым башмаком.

— Сколько я вам должен? -спрашиваю.
— Ай, ничэго нэ надо.

Протягиваю ему двести рублей двумя купюрами. Он так брезгливо выдергивает одну бумажку и роняет на стол.

— Дайте ложку, обуться,- говорю
— Нэту.
— Спасибо.

Походу пьесы еще заглядывало два человека и он перекидывался с ними словами, а когда они уходили остатки обсуждения их вопросов доставались мне. А про мои чёботы ничего не говорил. А. Спросил, сколько я за них отдал денег в магазине. Мастер. Чо.

С пятницей вас,
Читать дальше →

Друзья.
Я понял фишку!:))
Все хотят учить.
Идет соревнование с расталкиванием за место пристроиться к тому, кого учат.
А учат все сразу и всех сразу.
Причем если уличить в пристрастии учить, то тут же станешь поучаем, что хочешь учить.
Я давно так не смеялся.
Спасибо Вам за чудесный вечер!
Если это шутка, то спасибо вдвойне.
Но меня волнует вопрос.
В чем состоит такое притягательное и чудесное свойство понятия «учить»?
Почему это так необходимо и так болезненно?
Необходимо для тех кто учит, и болезненно для тех кого учат?
Мне это крайне интересно.

Только лишь потому, что лишь живой Мастер может транслировать опыт и описать его в словах, которые будут иметь одинаковый смысл для учеников.
Иначе… слова начинают иметь сиысл придаваемый им искателями. А тут кто во что горазд… но как есть)