У меня не выйдет расписывать это все слишком подробно, да и нет такой охоты. Смысл в том, что та штука, которая знакома каждому из нас, людей, как «осознание», и есть «я». Осознание — это не знание, знание приходит позже: например, знание себя как чего-то, начиная от «мысли-я» и заканчивая отвердевшей самоидентификацией. Это вообще не важно, это пустышка в третьей степени. А вот само осознание — некая безличная сила — и есть это «я». И нет в этом абсолютно ничего хорошего. Появление осознания равнозначно появлению страдания, точнее: осознание = страдание. Это именно та «тюрьма», о которой писал Пелевин. Или Первая Благородная Истина Будды: «Существование ЕСТЬ страдание.» Не в том смысле, что жизнь полна неприятностей, а именно как Будда и сформулировал: любое возможное «существование» идентично страданию; если нечто «существует», то это уже ничто иное как форма боли, галлюцинация, вызванная болью.
Некоторые сравнивают осознание со светом, в котором все появляется: как говорится, «в свете осознания». Я же считаю, что когда «все появляется», немедленно наступает полная тьма. С моей точки зрения, момент возникновения осознания через некоторое время после пробуждения тела утром — это момент, когда «свет» не зажигается, а гаснет! Осознание — это нечто вроде способности видеть в кромешной темноте, как у кошек. Кромешная темнота включается одним щелчком — это когда единовременно с осознанием возникает невербальное знание «я есть». Не знаю, кто и как там ухитряется пребывать, я же переживаю это именно как мгновенный «щелчок», переключение из одного режима в другой. Осознание — это та самая главная штука, которую человек боится потерять с приходом смерти. Мне знаком страх засыпания — так вот, здесь это видно очень хорошо. Сама возможность «быть» приходит через осознание, и вот когда она пришла, любое «бытие» заканчивается, и наступает не-бытие — то, что тибетцы называют «Бардо этой жизни».
Т.е. мы умираем не тогда, когда засыпаем, как верили дикие народы в дикой
Читать дальше →