Сегодняшнее всматривание открыло во мне некоторые моменты незрелости: с одной стороны меленький мальчик который просит защиты и все это пропитано кучей жаласти к себе, маленький ребенок, который считает все вокруг несправедливым и его злость и претензии к миру или Богу только растут, кто то постарше кто просто ничего не хочет и ни во что не верит(все бесполезно) да и куча нежелания испытывать все это снова. Речь о том, что, наверное, отпусканием будет позволить этим сущностям во мне все что они хотят и быть более открытым к их чувствам и в целом. Сейчас мне не кажется, что я такой, скорее что это во мне есть, присутствует. Ну и пусть они проявляются и будут такими как есть, раскрываются, чем думать что это во мне должно повзрослеть и тем более просветлеть.

… вы обнаружите, что когда вы удовлетворены тем, как обстоят дела, как обстоят дела прямо сейчас, в любой данный момент, то это оно и есть. Именно так как обстоят дела. Не тогда, когда всё обстоит так или этак, а именно так, как всё обстоит прямо сейчас.
Не имеет никакого значения где вы находитесь, что происходит в вашей жизни, с кем вы живете в это время, что происходит в этом мире, если вам позволено просто быть такими какие вы есть, когда вы позволяете всему быть просто таким, какое оно есть, тогда вы являетесь сами собой. Потому что живете в этой доле секунды вечности…
Это как атомный взрыв. Вы это тот центр который не перемещается никуда, но который везде и вы всегда живёте в этом центре, в эту самую снкунду. Там нет ни времени ни пространства, там есть только эта секунда, доля секнуды…

Роберт Адамс.

Жизнь проживает меня
Проигрывает как пьесу…
«Эй, пианист огня,
Хватит играть нам мессу!»
Хочется рок н ролл
Так чтобы рвАлись струны
Чтобы дрожал танцпол…
Но пианист угрюмый
На пиано стакан
Плещется в нём водяра.
Знает он всё обман,
Но неизбежна кара.
Клавиши западут.
Струны соплёй провиснут…
Музыки пять минут,
Дальше свинячьи визги.
Через дорогу храм,
Там органист умелый
Мельком глядя на дам
Смокинг поправит белый
И прозвучит хорал
Ангелам в умиленье.
Если бы я играл…
Но не играют тени.
Жизни как нотный лист
И в кабаке и в храме.
Кто — то озвучит твист.
Кто — то застрянет в гаме.
Может судьба хорал.
Может судьба мазурка.
Кто бы нас ни играл
Праведник или урка,
Каждый дрожащий звук
В небо уносит ветер.
И замыкая круг
Мы исчезаем в свете.

Тилопа:
Если вы сидите, сядьте посредине неба.

Если вы спите, спите на острие копья.

Если вы смотрите, смотрите в центр солнца.


Что такое мысль? Как она выглядит? Откуда она приходит? куда она уходит?

Когда мысли липкие, чувствую ли я дыхание?

Когда я фокусируюсь в центре, где чувство неподвижности? Хватает ли места в уме для того, что возникает?

Я вписан в это тело невидимой строкой
Как белое на белом незримою рукой.
Закрученным рассказом с известным всем концом
Иов покажет язвы, а риши крикнут ом.
Но я рассказ попроще банальней и скучней
И тлены мои мощи и не найти корней.
У тела есть предтечи и предков длинный ряд
А я не есть, но вечен от плеши и до пят.
Но тело проживает, жуёт и выживает
И ничего не знает о том, что я есть в нём.
А я от ада к раю, бегу себя теряю, но, в общем, не причём.
Но кто же я бегущий, теряющий, живущий,
Написанный в рассказе с известным всем концом.
А может в анекдоте, чтоб надорвал животик
Тот, кто в рассказе назван рассказчик ни о чём.