Много лет назал я верил, что приятие которое совершается 24 часа в день, 7 дней в неделю, 365 дней в году было ключом к становлению меня как просветлённого! Если бы я смог принять всё что происходит, я бы стал свободным… ну я так думал. Это была красивая идея, но не имеет значения как много я пытался принимать, быть в присутствии со всем, признавать всё безусловно, быть не выбирающим осознаванием всего, всё равно оставались вещи которые я совершенно не мог принять. Чрезмерная физическая боль, насилия, пытки, геноцид — как я мог принять всё это? Когда со мной случалась сильная физическая боль, как бы я отчаянно не пытался её принять, я просто полностью истощал себя в этом процессе.

Сейчас я конечно понимаю, что за всеми моими попытками приятия стояла тайная вера. Я в тайне верил, что если приму боль, то она уйдёт. Я верил, что если приму свои мысли, то они испарятся! Поэтому всё это было избеганием боли, избеганием мыслей, замаскированное как приятие! Какое оригинальное место для ищущего чтобы спрятаться — прямо в сердце прекрасной духовной практики! Приятие, сделанное с какой-либо мотивацией, с каким-либо ожиданием, это не настоящее приятие — это скрытое избегание.

То, что я не признавал тогда, было безусловной и глубинной природой того, чем я являлся на самом деле. Я был слишком занят пытаясь принять, упуская это глубинное приятие жизни, в котором всё, абсолютно всё, появляясь в осознании, было уже принято — включая мой провал в приятии! Да, вот так
Читать дальше →

Всё, что происходит прямо сейчас, не могло и не может происходить иначе. :)

ПРИЯТИЕ НЕПРИЯТИЯ

Уж сколько раз твердили миру… А воз и ныне там… Как говорилось на встречах с Рам Цзы, с приятием пушистых котят и щеночков – все понятно, но как быть с насилием? Как можно принять страдание?! Вот вчера, например, приятный выходной день, поход в кафе, просмотр очередного фильма о Джеймсе Бонде, возвращаемся домой и такое впечатление, что мир рушится. Продавщица с работы сообщает, что не сможет завтра выйти. Моя мама, абсолютно здоровая с утра, лежит с внезапно распухшим коленом и, давя на чувство вины, намекает, что ей пришлось в таком виде еще и с собакой гулять, пока я прохлаждалась в кино. Муж закатил истерику, что я поддаюсь на мамины манипуляции. Наваливаются злость, шок, ужас, чувство вины, желание любым способом избежать этой ситуации! Вернуться туда, где было хорошо и комфортно! Кто-то ведь всегда знает – как должно быть! Кстати, кто это? А, это ты, мысль о мысли, мысль о реакции на мысль…Страдание продолжается, жалею себя, ведь нет никакой возможности избежать того, что уже есть! Но даже страдание – это всего лишь очередная мысль! Следующая мысль говорит о том, что нужно принять то, что есть. Тут же возникает приятель, готовый отделиться от конфликта и перескочить туда, где его не видно, за облако. Получается великолепный камуфляж – тот, кто не существует еще и в костюме человека-невидимки! Поэтому я никогда не смогу принять страдание, некому… Остается только констатировать факты, да и то посткриптум.

Практика самоисследования неразрывно связана с приятием того что есть. Ведь при самоисследовании возникает множество соблазнов определить «себя» как «нечто» более возвышеное, более светлое, более утонченное и т.п. То есть, пока присутствует неудовлетворённость тем что есть, поиск лучшего варианта описания «себя» продолжится; а изменчивость жизни истолкуется как подходящий повод для очередного новоиспеченного самоопределения под стать последним событиям. Так если всё вокруг спокойно, то «я — само спокойствие, сама тишина и невовлеченность», но лишь что-то пойдёт не так — наискосок — то «я — безупречный воин, который сможет противостоять любым невзгодам с максимальной эффективностью»…
С другой стороны, в попытках принятия происходящего так же существуют свои «подводные камни». Так чрезмерно увлёкшись лишь этим аспектом, возможно более жесткое подсаживание на «свидетеля, незатрагиваемого ничем из происходящего вокруг» — «ведь я всё принимаю — всё смогу проглотить!»… Либо наоборот: «я принимаю всё таким, каким бы оно ни было; даже себя совершенно бесшабашного, полного пофигиста, так что что хочу то и буду делать, что мне нравится — то есть желание самой жизни и я это принимаю!»… А это всего лишь новые самоопределния…
И лишь когда наступает готовность принять именно тот вариант, который присутствует в настоящем, появляется возможность провести искреннее самоисследование; так что даже если при этом окажется совсем не то, что так ожидалось обнаружить и старые надежды
Читать дальше →

Самая главная и эффективная практика — Приятие…
Я не раз слышала от Мастера, что нужно задавать вопросы: «С чем я никогда не соглашусь?» и «Что я никогда не отпущу?».

То, с чем я никогда не соглашусь — уже здесь, и является тем, чем является прямо сейчас, и не больше. И оно принято существованием в момент осуществления! Это простое признание факта — оно существует. И это так приятно всегда! А что не существует, того и нет, и проблемы с ним быть не может.

Но у меня была одна проблема. Я никак не могла понять этот вопрос: «Что я никогда не отпущу?»
И теперь я понимаю, почему! Потому что я никогда не держу то, что есть. И нет вообще вопроса — отпускать или не отпускать.
Всегда есть НЕСОГЛАСИЕ с тем, что есть и СТРЕМЛЕНИЕ, ЖЕЛАНИЕ того, чего нет!
И только так (по крайней мере у меня). Нет проблемы «отпустить то, что есть». Даже когда есть страх ПОТЕРЯТЬ то, что есть, то в этот момент актуальна обычно именно борьба со страхом, несогласие со страхом, который есть. И тут «разряжает» ситуацию осознание факта, что он есть и принят существованием.

Читать дальше →

Согласно своей тенденции к постоянному движению, достижению, я стремилась «сделать» Приятие, чтобы увидеть отсутствие «я». Теперь мне кажется, что все, что я могу попытаться сделать — это открыться осознанию того, что Приятие уже здесь, и в этом Приятии даже глубокое осознание отсутствия нефеноменальности — очередной феномен, и тогда — все просто есть как есть.

Известна метафора о том, что человеческая жизнь всего лишь «вспышка света в кромешной тьме небытия». Человек рождается из небытия и уходит туда же после смерти.

Эта метафора отсылает нас к архетипическим представлениям о Великой Матери. Мать, материя, потенциальность, тьма – все это абстрактные концепции, описывающие один из базовых аспектов психики – Великую Возможность.

Все рождается из нее и возвращается к ней. Космос, мать – сыра земля, материнское лоно, бездна, смерть – все это ее лица.

Условно можно разделить этот архетип на добрую мать: ту, что родила, дает питание и защиту, и ужасную мать: ту, что способна сожрать, поглотить, утопить, удушить. Переживание этого архетипа может дать как ощущение единства и защищенности, так и иррациональный всепоглощающий ужас.

Данный архетип относится к базовым, является очень важным для всех людей без исключения на уровне коллективного бессознательного. Описание этого архетипа возможно только с помощью абстракций, хотя, безусловно, он затрагивает также и образно-чувственную сферу, отсылает к самому формированию мышления, которое началось еще в материнской утробе.

Вот что говорит К.Г. Юнг об этом архетипе: «Его свойство суть нечто «материнское»: в конечном счете, магический авторитет всего женского; мудрость и духовная высота по ту сторону рассудка; нечто благостное, нечто дающее пристанище, нечто чреватое, несущее в себе что-то, подательница роста, плодородия и пропитания; место магического преосуществления и возрождения; содействующий и помогающий инстинкт или импульс; нечто потаенное и сокрытое, нечто темно-дремучее, бездна, мир мертвых, нечто заглатывающее, обольщающее и отравляющее, нечто возбуждающее страх и неизбежное. Основную противоречивость этих свойств я сформулировал в виде оппозиции любящей и устрашающей матери. Ближайшая нам историческая параллель — это, конечно, Мария, которая в средневековой аллегорике является одновременно Крестом Христовым. В Индии это была, вероятнее всего,
Читать дальше →

Любая фиксация некоего феномена является определенной формой «неприятия», т.е. если возникает, например, чувство страха, то «удерживая» его ты как-бы создаешь расстояние между этим феноменом и «собой», который, кстати и появляется как неотъемлемая часть этой регистрации. Так возникает иллюзия разделения и отношений между «феноменом» и его «регистрирующим», а так же илюзорная «возможность» трёх омраченных действий, которые, казалось бы, можно применить, по отношению к этому феномену: притягивание, отталкивание или игнорирование. Самое интересное, что если в этот момент происходит «отпускание» фиксации этого феномена, то он переживается в некоем другом качестве, как-будто «ближе к телу», в этот момент ты его как-бы «теряешь», т.е. остается только страх, который «переживает, сам себя».

Глубинное приятие данного момента таким какой он есть не означает пассивности или отстранения от мира. Оно является источником любого творческого, разумного и сострадательного действия. Оно является корнем бесстрашного взаимодействия с жизнью. Укоренившись в этом глубоком объятии всего возникающего, не ведя более войну с самими собой, не пребывая раздельно, мы движемся будучи самой жизнью, спонтанное, текучее, свободное, целое и радикальное изменение происходит как будто само по себе. Глубинное приятие вещей такими какие они есть и радикальное изменение — это не-два, как бы парадоксально это не звучало для рационального ума. Абсолютное поёт песню относительного и, прежде всего, они никогда и не были разделены.