Священнослужитель Хатиб Ахмад сказал Салиху из Мерва:
«Пролей немного света на свои малопонятные рассуждения, ибо суфийские изложения, сколько не пытаюсь понять их, остаются для меня темными».
Салих из Мерва ответил:
«Поскольку слепой нуждается в глазах, а не в свете, то как может яркое изложение показаться ему чем-то еще, кроме мрака? Не Солнце виновато, что сова подслеповата».

Кхидр повстречал однажды благочестивого человека и спросил его:
«Чем я могу помочь тебе?»
Человек сказал:
«Мне ничего не надо, но если встретишь на своем пути моих учеников, помоги им».
«Как я узнаю их?» — спросил Кхидр.
«По именам, которые я назову», — ответил благочестивый человек.
«Мы, существа невидимого мира, узнаем людей не по их именам, но по их качествам», — сказал Кхидр.
Благочестивый человек сказал: «Нет ничего проще, я могу перечислить качества трех моих учеников. Первый — щедр, второй — воздержан, третий — владеет собой».
Кхидр пообещал исполнить просьбу, сказав при этом: «Помогать таким людям — мой долг, ибо к тому обязывает моя принадлежность к невидимому правительству».
Вскоре после этого, Кхидр заметил на дороге человека, который сам, почти не имея денег, на глазах у Кхидра отдал последнюю монету одной достойной женщине. Однако Кхидр прошел мимо и не помог ему. Затем Кхидр остановился, чтобы послушать, как какой-то человек проповедовал людям воздержание и молил Бога о помощи в его трудах. Кхидр и ему ничем не помог. Наконец Кхидр повстречал третьего человека, который прыгал от радости, поскольку остался жив, хотя был жестоко искалечен. Кхидр не подошел и к нему.
Возвратясь из путешествия вокруг света, Кхидр снова повстречался с благочестивым человеком, и тот спросил его:
«Ну что, встретил ты моих учеников? Ты помог им?».
Кхидр ответил:
«Хотя я обязан был помочь всем достойным людям, попадавшимся на моем пути, но так и не встретил трех достойных, о которых ты говорил мне».
«А можешь ли ты описать кого-нибудь, кому ты не в силах был помочь?» — спросил благочестивый.
И Кхидр рассказал ему о трех встречных.
«Но это же те самые, о которых я говорил тебе!» — воскликнул благочестивый.
«Если они делали то, чему ты научил их, — сказал Кхидр, — то, может быть, ты и благочестив, но, к сожалению, сбился с пути.
Первый человек, отдавая свои последние деньги, получал удовольствие от своего поступка, чем тут же и вознаградил себя за это: где тут
Читать дальше →

Выйдя на прогулку, идиот увидел у обочины что-то блестящее. Понадеявшись, что это серебро, он наклонился — но то был всего-навсего выпавший у кого-то нож.
— Я выкину тебя в реку за то, что ты меня обманул, и ты будешь там ржаветь, пока не умрешь! — закричал идиот.
Однако нож был говорящий, и он попытался спасти свою жизнь.
— Добрый господин! — сказал он. Почему бы тебе не оставить меня себе? Я бы мог быть тебе полезным. Ведь мною можно резать хлеб!
— Ну да, как бы не так! — промолвил идиот. — Тобой можно еще и глотку мне перерезать!

Человек сказал стражнику у врат Алеппо:
— Двадцать лет я жил в ханаке, уединенном жилище Мастера Века в Туркестане.
— И чему же ты научился? — спросил страж.
— Не знаю, научился ли я чему-нибудь, — сказал человек. — Пока я там был, люди приходили и люди уходили. Некоторых прогоняли, многие были разочарованы. Наконец, ушел и я.
Страж промолвил:
— Здесь неподалеку от базарной площади живет великий суфий. Возможно, он посоветует тебе что-нибудь.
Человек из Туркестана отправился на малую базарную площадь и, увидев там великого суфия, закричал:
— Ты самозванец! Это ведь ты и никто другой в течение всех двадцати лет, постоянно появляясь в ханаке, вселял в меня сомнения относительно моего Мастера!
Суфий улыбнулся и сказал:
— Одна из моих обязанностей — испытывать учеников. Можно ли испытать их лучше, чем представляясь одним из них, — тем, кто всем недоволен и демонстрирует им их собственную грубость?
— А все другие, кто были со мной в ханаке? Что же, все остальные ученики в действительности тоже являлись скрытыми святыми?
— Состав обитателей ханаки таков: там есть несведущие, есть просветленные, ведущие себя как несведущие, и есть не являющиеся ни теми, ни другими.
Ты видишь только то, что на поверхности. За два десятилетия, что ты провел там, пять тысяч человек, на многих из которых ты даже не взглянул, поскольку не счел их важными, получили озарение без лишнего шума и суеты.

Читать дальше →

Одного из великих суфийских учителей спросили:
— Как можно постичь учения мастеров, если их поведение большей частью либо парадоксально, либо выглядит совершенно ординарным?
Он ответил:
— Общепринятые правила, равно как подход, основанный на догадках, не способствуют, а препятствуют пониманию. Я поделюсь с вами своим собственным опытом, ибо истории из собственной жизни — часто самые лучшие учителя.
Когда я был учеником, я однажды подошел к величайшему из мастеров нашего века и сказал ему:
— Все, что я могу, это вести себя как животное. Не согласитесь ли вы помочь мне стать человеком?
Он кивнул, и с тех пор я посещал его в его доме в течение двух лет, ожидая, когда же начнется обучение. После этого я пошел к другому мудрому человеку и спросил его, как мне приблизиться к моему учителю, чтобы учиться у него.
Мудрый человек сказал:
— Ты ищешь чудодейственный эликсир. Что ж, я дам тебе его. Вот тебе бесцветная жидкость. Капай ее один раз в день в еду своему Учителю. Одновременно уверь себя, что служишь ему, и исполняй все, что он тебе скажет. И не пытайся искать самостоятельно смысл в его действиях или вызывать его на объяснения.
Я сделал так, как он сказал, и спустя месяц обнаружил, что продвинулся в восприятии и понимании. Тогда я вернулся к этому мудрому человеку и сказал:
— Будьте благословенны! Ваш эликсир явно подействовал, так как я продвинулся и способен теперь на то, что прежде для меня было невозможно.
Он промолвил:
— И поэтому ты пришел?
Я сказал:
— Я пришел также попросить у вас еще немножко магического эликсира: тот, что вы мне дали, закончился.
При этих словах он улыбнулся и ответил мне так:
— Ты можешь больше не капать своему Учителю обыкновенную воду под названием «эликсир». И продолжай вести себя тем особым образом, который я тебе прописал.

Читать дальше →

Две версификации одного стихотворения Руми.

Читать дальше →

Однажды темной ночью я не спал
И слышал — мотылек свече шептал:
«Пусть я сгорю! Ведь я люблю… Ты знаешь…
А ты что плачешь и о чем рыдаешь?»
Свеча ему: «О бедный мотылек!
Воск тает мой, уходит как поток»
И воск, подобный пламенным слезам,
Свеча струила по своим щекам.
«О, притязатель! Вспыхнув на мгновенье,
Сгорел ты. Где же стойкость? Где терпенье?
В единый миг ты здесь спалил крыла,
А я стою, пока сгорю дотла.
Ты лишь обжегся. Но, огнем пылая,
Вся — с головы до ног — сгореть должна я!»
Так, плача, говорила с мотыльком
Свеча, светя нам на пиру ночном.
Но стал чадить фитиль свечи. И пламя
Погасло вдруг под чьими-то перстами.
И в дыме вздох свечи услышал я:
«Вот видишь, друг, и смерть пришла моя!»
Ты, чтоб в любви достигнуть совершенства,
Учись в мученьях обретать блаженство.
Не плачь над обгоревшим мотыльком,
С любимой он слился, с ее огнем.
Под ливнем стрел, хоть смерть неотвратима,
Не выпускай из рук полу любимой.
Не рвись в моря — к безвестным берегам,
А раз поплыл, то жизнь вручи волнам!

Есть люди, чистой преданы любви, —
Зверями ль, ангелами их зови, —
Они, как ангелы, в хвале и вере
Не прячутся в пещерах, словно звери.
Они воздержанны, хоть и сильны,
Они премудры, хоть опьянены.
Когда они в священный пляс вступают,
То в исступленье рубище сжигают.
Они забыли о себе. Но все ж,
Непосвященный, ты к ним не войдешь.
Их разум — в исступлении, а слух
К увещеваниям разумным глух.
Но утка дикая не тонет в море.
Для саламандры ведь пожар — не горе.
Вот так и многотерпцы, — ты скажи, —
В пустыне живы божии мужи!
Они от взоров всех людей сокрыты,
Они не знатны и не имениты.
Не добиваются людской любви,
Довольно вечной им одной любви,
Они — плодовый сад щедрот безмерных,
А не злодеи в облаченье верных.
Они скрываются от глаз людских,
Как жемчуга в жемчужницах своих.
Не хвастаются, не шумят, как море,
Блестя жемчужной пеной на просторе.
Они — не вы! Вы внешне хороши,
Но в обликах красивых нет души.
И не прельстите вы царя вселенной
Ни красотой, ни роскошью надменной.
Как по канату, доблестный и верный
Пройдет и без шеста над бездной скверны.
Кому любовь — стекло, а ужас — камень,
Не страшны ни мечи вражды, ни пламень.

Читать дальше →

В одной радиостране жили радиоприемники. Неплохо жили, дружно. Лишь в одном у них не было согласия – что есть «истина»… Одни говорили, что истина это «новости», другие, что это «песни 80-х», третьи считали, что истина это «техно»… Поговаривали, что находились даже те, что утверждали, что истина это «реклама» ( не на ночь будет сказано) И до сих пор бы спорили, если бы, на их счастье, не забрел в их края очень необычный радиоприемник. « Я вам расскажу все об истине! Я вам её даже покажу, ведь я непростой радиоприёмник. Я Телевизор! И у меня даже есть «передача»(прямая)» -сказал необычный приемник. « А за это вы будете приносить мне свои батарейки или аккумуляторы, ну или ещё какое железо» — добавил он. Все страшно обрадовались. Ещё бы, теперь все узнают истину и совсем недорого! И стали приемники учиться, как стать телевизорами. Старательно слушали. Старательно смотрели «передачу». Старательно приносили батарейки… И вот, о чудо! Свершилось! Несколько приемников удостоились чести тоже называться «Телевизорами»( только маленькими). Большой Телевизор вручил им антенки. Антенки были очень красивые, потому, что разноцветные. И были очень желанной наградой, ведь они, кроме всеобщего поклонения и уважения, давали право на получение батареек от приемников( правда, маленьких батареек) И все опять были счастливы и довольны. Никто даже не заметил, что почему-то первые антенки были выданы тем, кто раньше уже учил другие радиоприёмники, только не как стать телевизором, а как из лампового превратиться в транзисторный приемник. Ну, действительно, зачем обращать внимание на такие мелочи? И всё было бы хорошо, ведь желанные антенки периодически раздавались самым старательным, да вот один Маленький Телевизор дерзнул сравнить и уравнять себя с Большим! «Телевизор понятие абсолютное, как скорость света, не может быть маленького ТВ! Или ТВ или не ТВ!» — сказал он и стал собирать батарейки, т.е.
Читать дальше →

Давно-давно жил-был на свете король; он так любил наряжаться, что тратил на наряды все свои деньги, и смотры войск, театры, загородные прогулки занимали его только потому, что он мог тогда показаться в новом наряде. На каждый час дня у него был особый наряд, и как про других королей часто говорят: «Король в совете» — так про него говорили: «Король в гардеробной»
В столице короля жилось очень весело, каждый день почти приезжали иностранные гости, и вот раз явились двое обманщиков. Они выдали себя за ткачей, которые умеют изготовлять такую чудесную ткань, лучше которой ничего и представить себе нельзя: кроме необыкновенно красивого рисунка и красок она отличалась еще чудным свойством делаться невидимой для всякого человека, который был «не на своем месте» или непроходимо глуп.
«Да, вот это так платье будет! — подумал король. — Тогда ведь я могу узнать, кто из моих сановников не на своем месте и кто умен, кто глуп. Пусть поскорее изготовят для меня такую ткань».
И он дал обманщикам большой задаток, чтобы они сейчас же принялись за дело.
Те поставили два ткацких станка и стали делать вид, что усердно работают, а у самих на станках ровно ничего не было. Нимало не стесняясь, они требовали для работы тончайшего шелку и самого лучшего золота, все это припрятывали в свои карманы и продолжали сидеть за пустыми станками с утра до поздней ночи.
«Хотелось бы мне посмотреть, как подвигается дело!» — думал король. Но тут он вспоминал о чудесном свойстве ткани, и ему становилось как-то не по себе. Конечно, ему нечего бояться за себя, но… все-таки пусть бы сначала пошел кто-нибудь другой! А молва о диковинной ткани облетела между тем весь город, и всякий горел желанием поскорее убедиться в глупости и негодности ближнего.
«Пошлю-ка я к ним своего честного старика министра, — подумал король, — уж он-то рассмотрит ткань: он умен и с честью занимает свое место».
И вот старик министр вошел в покой, где сидели за пустыми станками обманщики.
«Господи помилуй! — думал министр,
Читать дальше →