Наблюдая за людьми можно сделать неутешительный вывод: чувствовать себя они не любят.
Они едят, чтобы не чувствовать, смотрят фильмы, чтобы отвлечься от чувств, ходят в гости, сидят сутки напролет в социальных сетях, чтобы убежать от своих ощущений.
Чем страшны собственные чувства? Правдой о себе.
Наедине с собою, когда ничто не может отвлечь, человек погружается в то, что есть у него внутри.
И тогда он начинает догадываться, что он переполнен болью. Ему придется заново переживать всю свою боль, которую он испытывал на протяжении всей жизни, начиная с зачатия.
Он узнает даже ту боль, которую испытывал не он, а все те, кто жил в его роду и был сопричастен к его предкам.
Такое количество боли не под силу обычному обывателю, рожденному в обществе потребителей.
Потребители потребляют, чтобы загородиться от своих и не своих чувств.
А чувства, забетонированные под слоем употребленных товаров и услуг, разлагают изнутри своего носителя и все равно заставляют страдать.
Убегающий от своих чувств, становится слабаком и пешкой в руках маркетинговых воротил.
Люди не хотят силы. Люди хотят уверенности, что завтра будет сыто и не больно.
Боль приходит, как следствие отрицания того, что есть. Чем больше у человека боли, тем более он живет, как неосознанный ребенок, решивший спрятаться от жизни под одеялом.
Под одеялом не страшно, тепло и уютно. Только мало возможностей и все время нужны те, кто снаружи будет обеспечивать безопасность. За это придется, конечно, им заплатить либо деньгами, либо вниманием, но ребенку так лучше.
Под одеялом можно мечтать о силе, славе, успехе и прекрасной любви. Но все эти мечты проплывают над одеялом, как облака в далеком синем небе.
И тогда в свое маленькое пространство под одеялом ребенок приносит все, что может помочь ему не испытывать своего разочарования и боли от потери своих мечтаний. Под одеялом оказываются еда, развлечения, алкоголь и прочие таблетки от боли.
Люди не любят боли. Они любят мечтать. Обманывать себя и свою боль. И
Читать дальше →

Опустошена. Выпотрошена. Разбита. Убита.
Кем? Да собою же! Сама себя казню и прошу о помиловании.
Я утопила всю боль, непереносимое страдание, обжигающие душу внутренние терзания в стакане жесткого загона себя до состояния утомления полутрупа.
Сижу мертвецом, все соки высосаны, жизнь не теплится больше в этой душе…
Но — зато! Я подавила ее! Эту Не-вы-но-си-мо-сть…
Я скорее убью себя, сожгу на костре собственных эмоций, утоплю в потоке истощающих переживаний, смету ветром самоедства, затопчу в земле внутренней опустошенности, чем…
Осмелюсь…
Остаться с этим....!

Когда погас в светлице свет, впотьмах на цыпочках я приползла к холодильнику, чтобы поесть чего-нибудь сладенького. Ощущаю себя именно так – как человек, сидевший на диете, и опять сорвавшийся на булки. Ожидаемо, — ну вот так.
Не знаю, сколько я сидела — недели две или около того. Смотрела на все движения мыслей, образов, фантазий, но, что характерно, — меня все время возвращало в точку первого избегания, от которой, собственно, я и бегаю к шведскому столу, что щедро предо мной накрывает жизнь.
Меня пригвоздило к этой скуке, внимание прибилось именно к этому месту. Оно виделось скукой, тоской, потом адовой мукой. А я все продолжала вопрошать – «что избегает ум этой мукой?». Так мейндфак, какой еще не знала история человечества, достиг своего апогея – в кромешной тишине я билась в агонии, повторяя как умалишенная – «ну не знаю я, не знаю!». Через неделю я хотела куда угодно, лишь бы отсюда и поскорее. Но меня возвращало и возвращало к этой злогребучей точке, и самым печальным для меня было понимание того, что идти-то из нее мне больше некуда. Я обошла все. У меня нет интересов никаких. Я давно не работаю, у меня нет друзей, я ни с кем не хочу видеться, мужско-женские отношения – предсказуемы и банальны, поэтому у меня их нет… Духовность – стала последним пристанищем, — и вот на этом волоске я все еще вишу. Но и тут все стало постепенно обламываться, когда зафонило враньем, отзываемым зудом: «Бежишь, бежишь, бежишь». Сейчас я делаю то, что требуется в полнейшей апатии. Я как труп. Мертвец с тусклым видом. Я напоминаю себе наркомана, который перестал получать удовольствие от наркотика, но не может слезть с иглы. Мой героин – это информация. За этой дозой я опять и приперлась к дилерам АВ.
Я вообще ясно поняла одну вещь – избегание будет происходить, пока есть во что бежать, и что смаковать. Причем не важно, что это – блекджек или сатсанги – разницы нет. Вопрос только в том – есть ли интерес к этому? На нем, родимом, все и держится. Есть интерес – есть
Читать дальше →

Настройки проникают в сны. Бежишь во сне по яркому яркому цветущем лугу с мыслью, что хорошее приходит и уходит, вместо того чтобы как обычно с головой уйти в красоту момента.
Самое сложное для меня сейчас перестать избегать пустоты, бессмысленности и страхов, забивая их все новыми и новыми приятными впечатлениями. Сложно оставаться в этих клаустрофобических вязких угнетающих ощущениях. Неприятные состояния субъективно всегда кажутся дольше приятных. Но они тоже приходят и уходят.

Вы думаете, можно жить и не беспокоиться…
Не беспокоиться это еще большее беспокойство, чем что-либо. Волнуйтесь и будьте счастливы…
… И чем больше вы не хотите, чтобы вас беспокоили, тем больше беспокоитесь…
Тот, кто сопротивляется беспокойству, появляется вместе с нежеланием беспокойства.
Беспокойство никогда не закончится, но беспокоящийся по поводу беспокойства может не возникнуть однажды...
К. Ренц

Я исследовал избегание насколько это было в моих силах, и пришел к убеждению, что избежать избегания невозможно.
Любое движение сознания (абсолютно любое, без исключения) есть избегание, а сознание движется всегда — даже тогда, когда есть иллюзия покоя.
Это то, что я имел в виду, когда говорил, что река течет всегда в одну сторону, и ни одна волна, ни одна капля воды не способна по определению не плыть от истока к устью.
Это единый, целостный поток взаимообусловленности, в основе которого лежит нерушимая Воля Бога к избеганию Самого Себя.
Так что, имхо, там вообще без вариантов.

Пробуждение же, с моей точки зрения, это поворот течения вспять — на один миг, который не лежит во времени. Поворачивает вся река сразу — потому говорят, что когда пробуждается кто-то, пробуждается весь мир. Этот разворот принципиально меняет всю структуру реки, что называют «трансформацией».

Но вот беда, с которой лично я не знаю, как быть:

Стремление к избеганию — это самое базовое, самое фундаментальное мое желание! Это желание, охватывающее, вмещающее и порождающее все остальные желания и не-желания (в этом смысле хотеть-не хотеть-игнорировать абсолютно равны). Более того: все, что я могу захотеть или не захотеть, пребывает тотально в контексте избегания. Так что без вариантов вообще.

А вот ЗАХОТЕТЬ перестать избегать НЕВОЗМОЖНО!
Никак. Никогда. Ни под каким видом.
Это единственная вещь в мире, которую невозможно захотеть. Ну, действительно невозможно.
Имхо,
Читать дальше →

Избегание и заряженность на подтверждение, очень интересная тема! Ибо, ты всегда подтверждаешь себя! И в каждом случае, есть свои особенности: либо нуждается в подтверждении я-мысль, либо я-чувство. Например, слезки наворачиваются или какие-то навязчивые мысли приходят. Раз, и уже плачешь, или оба-на, подумал о чем-то, и депрессия накрыла. Так прямо неприятно стало, аж выворачивает наизнанку! Если посмотреть на это, и пронаблюдать с момента возникновения плачущего или думающего, а этот момент чаще всего пропускается, то будет видно, что это я подтверждает себя посредством тех или иных манипуляций (действий). Сейчас же все о.к., а слез и переживаний немеренно… И пережевываний!!! Типичная женская тема — исстрадаться вдрызг! Так обрыдайся совсем, хоть целыми днями рыдай, чтобы эти тенденции исчерпывали себя. Заодно и влажную уборку сделаешь! Рыдай и смотри — кто такой значимый появляется в мыслях, и что это за вечная страдалица — недостаточность! И чего ты избегаешь прямо сейчас, раз все внимание уходит в вымышленный мир. И вот, с каждым разом эта заряженность подтверждением будет ослабевать. Сначала — бурные рыдания, потом слезы и незначительное беспокойство, затем просто слезки и вздохи, ну и в итоге, увидишь… Как только появился позыв пострадать и перехватило дыхание, и вот-вот потекут ручьи — РАЗВОРОТ!!! Это не то что есть прямо сейчас, это — содержание мыслей, наделенное реальностью. И все! Тема начнет постепенно разряжается, пока не сойдет на нет. Пока не исчерпает себя совсем. А когда исчерпает, тогда и
Читать дальше →

Спасибо Нго-Ма за указатель Избегание.
Он меня застал вот в какой фазе картины мира.
Я стала явно различать в своем внутреннем пространстве ряд Персонажей. Ну, например, Обыватель, Ищущий, Мудрец, Профан… В данном случае, это совершено неважно-кто и про что.
Я обнаружила этот театр в непосредственном опыте медитации, когда в какой то миг услышала бесконечное лопотание каких-то «нейронных сообществ».
Не знаю, как объяснить, но это какая -то бесконечная, спонтанная, быстрая полифония каких то контекстов, которые не выходят на уровень осознанной мысли, но ощущаются как некое подобие диалогов. Жужжит и жужжит) Но есть различение, что это полифония, даже с разными эмоциональными красками.
После этого я и стала различать эти диалоги уже в уме, в виде Персонажей, которые описала выше.
Но, повторюсь, совершенно неважно, о чем и зачем эти Персонажи.
Важно вот что: я ощутила, что в этой болтовне, хоть неосознанной в медитации, хоть осознанной мне привычно и не страшно. И я с удовольствием могу вставать на ту или иную сторону. Или освоить еще роль Зрителя или Режиссера.
А вот великое Избегание у меня- это избегание паузы, короткого промежутка, когда ты еще нигде. Не в роли «Я нигде», потому что она тоже сразу начинает болтать. А тотально нигде. Я смиренно назвала это -Тот, кто живет в Паузе)).
Больше не знаю, что про него сказать. Ни одним из своих
Читать дальше →

Не знающий ум ( продолжение)
Однажды в четверг вечером после Дхармовой беседы в Кембриджском Дзэн Центре ученик спросил у Сунг Сана Сон Са Нима: «Поскольку, ведя машину, вы являетесь только вождением машины, то когда вы сидите в Дзэн и спрашиваете себя: „Что есть я?“, являетесь ли вы только этим вопросом?»

Сон Са сказал: «Просто вопросом. Имя, которое мы даем чистому уму, — не знающий ум. Поэтому вы должны понять „не знаю“. „Не знаю“ — это „не знаю“. Это очень важно».

— Но если я понимаю, то у меня нет не знающего ума, разве не так?

— Кто не знает? (Смех в аудитории). Когда вы удерживаете не знающий ум — то это «не знаю». Вы и есть «не знаю». Всем людям даны имена: Джордж, Роджер, Стефан. Но когда вы родились, у вас не было имени. Поэтому ум — это не ум. Что такое ум? Я не знаю. Имя вашего ума — не знаю.

— Когда вы ведете машину, то ваш ум не знающий или же вы просто являетесь вождением машины?

— Только вождение и есть «не знаю». (Смех). Держитесь только не знающего ума. «Не знаю», о’кей? (Смех).

— Чего вы не знаете? (Смех). Я имею в виду, если вы просто являетесь вождением машины, то что здесь: отсутствие знания или незнание.

— Когда вы ведете машину, у вас есть ум?

Ученик молчит.

Сон Са сказал: «Сейчас ваш ум — это не знающий ум. Если вы не привязаны к незнанию, то остается только „не знаю“».

— Не знаю чего?

— Какого цвета эта дверь?

— Коричневая.

— Вы сказали — коричневая. Это «не знаю». Понимаете?

— Не знаю. (Смех).

— Да, вы понимаете «не знаю». (Смех).

— Вы что, привязаны к «не знаю»?

— Вы привязаны к «не знаю»! Привязываться к словам нехорошо. Только «не знаю». Когда я пью воду, я просто пью воду, я «не знаю». О’кей? Поэтому, «не знаю» может пить воду. Понимаете?

— Почему не сказать просто, что вы пьете воду?

— Теперь вы выговорите. Кто говорит?

Ученик молчал.

— «Не знаю». Это «не знаю» говорит.

— Но если я просто говорю, то не нужно говорить «не знаю».

— Изначально нет ни имени, ни формы.
Читать дальше →