Когда я пришел работать конструктором в энергетику, я был в растерянности. Я не знал в этой области практически ничего. Теперь, через восемь лет я чувствую себя уверенно. И если возникает нестандартный вопрос, который может вызвать чувство неуверенности и страха, то он достаточно быстро растворяется в «общей» наработанной уверенности. И это не является потоком мыслей и перебором всех знаний, полученных за восемь лет, а существует просто в виде «одной мысли» или «одного чувства», без слов. Возможно, что и так называемое «просветление» появляется не в виде мысли «я никогда не рождался, я никогда не умру, я и ты не два, все едино», а в виде вот такой «общей» уверенности, не требующей перечисления всех знаний, полученных на пути к ней?
_____________________________________________________________________________________


Читать дальше →

Гэри: Итак, первое разделение разума — сознание, которое заставляет меня думать, что я отделен от Бога, несмотря на то, что на самом деле этого не может быть. Я как будто сплю и вижу сон, очень реалистичный. Во сне, о котором вы говорите, для меня реален сон, а Рай забыт. Так же, когда я сплю по ночам, то ощущаю происходящее во сне, и реагирую на это, а то, где я нахожусь на самом деле, существует за пределами моего сознания.
При втором разделении я вижу два способа толкования происходящего, один из них — Святой Дух, который на самом деле — мое истинное «Я», а другой — эго, говорящее о разделении и индивидуальном Я*
Теперь в разуме возникают две части. Я так понимаю, третье разделение произошло, когда я выбрал эго?
Артен: Да, но помни, когда ты делаешь выбор, он становится твоим новым состоянием, а старое полностью забывается, отгораживаясь стеной в разуме. Когда ты выбираешь эго и вызываешь третье разделение, Святой Дух становится всего лишь воспоминанием. Теперь ты полностью идентифицируешь себя с эго. Однако, будучи голографичным по милости Господа, даже когда разум кажется разделенным, каждая часть по-прежнему сохраняет характеристики целого, поэтому на самом деле ты не можешь оказаться потерянным. И эго, и Святой Дух по-прежнему есть в любом разуме; просто Святой Дух перекрывается голосом эго, потому что ты намереваешься прислушаться к нему, а то, чем ты являешься на самом деле, выталкивается из твоего осознания. Мы говорили раньше, что ты мог забыть истину, но она все еще здесь, скрыта в твоем разуме.

(Исчезновение
Читать дальше →

Вопрос: А что есть любовь, как бы Вы определили?
Уильям: Очень просто: любовь — это отсутствие страха. Точно также можно сказать, что страх — это отсутствие любви. Любовь и страх не могут существовать одновременно, хоть мы, в основном, пытаемся жить так,
как будто это возможно. Мы пытаемся балансировать между толикой страха и толикой любви и надеемся на то, что можем отличить одно от другого. Но когда мы на мгновенье оставляем страх, любовь уже там, непроизвольно. Мы не должны ничего вычислять или ожидать, любовь просто есть.
Она как солнце, которое скрыто облаками в пасмурный день. Хоть мы и не видим его, мы знаем, что солнце — там. Как только облака рассеиваются, мы видим его. Так же и с нами: в тот момент, когда мы останавливаем свои пугающие мысли, мы в состоянии принять любовь и свет, которые уже есть.
Вопрос: Требуется сильная вера, чтобы знать, что любовь всегда есть, однако, представляется, что мы часто оказываемся в ситуации, почти на обрыве, и от нас требуется сделать шаг с верой, что любовь есть. И это очень трудно сделать, собрать всю веру, чтобы сделать это.
Уильям: Я часто называю такое состояние в мой жизни «божественным балансом на грани», когда мы будто идем по натянутому тросу, не зная, что произойдет дальше. Но как иначе мы усилим осознанность Богом данного нам потенциала, если не нырнем в неведомое?
Думаю, что каждый из нас, хотя б отчасти, стремится узнать, если ли другой, лучший, жизненный путь. Иначе мы бы застряли в старой жизненной колее.
***
Уильям. (печатал Курс
Читать дальше →

Эти записи будут дополнятся…

17.04.17
У тишины есть свое звучание, сладкое, оглушающее и слегка давящее на умозрительные границы. Всё пропитано ею, каждый воспринимаемый объект, а субъект словно старается определится — окунуться в тишину или в объекты. Как будто это что-то изменит. Как же пугает субъекта щемящая радость и всепоглощающая любовь, тайно управляющие тишиной.
Телесные глаза никогда не знают на что смотреть, а в тишине они теряются еще больше, поскольку тишина отчетливо видна между различимыми зрительными образами и за ними, но глаза упорно ищут где её нет. Уши всеми силами различают звучание тишины, чтобы слышать, слышать звон, похожий на непрерывную вибрацию колокола высочайшей частоты; уши также убегают от самой тишины как она есть. Осязание пока первое, которое не убегает, оно привычно к тому, что тишина не знает границ тела, не знает кожи, костей и мышц, не знает где заканчивается тело и начинается воздух, не знает где заканчиваются пальцы и начинаются клавиши. Язык лучше всего справляется с бегством от тишины, наслаждаясь разнообразием вкусов, стремясь не замечать вкус пустоты, вкус неопределенных атомов, вкус бессодержательной материи. Нос тоже привык к тишине, её огненность присутствует в каждом запахе, каждый вздох наполнен настолько густым и нежным ароматом тишины, что легкие ощущают постоянное мягкое покалывание словно микро-разряды электричества в каждой альвеоле. Клетки тела никогда не знают живы они или нет, кто они, каковы они, что им делать в следующую секунду, но они спокойны, расслаблены, беззаботность заразила их, они всё еще трепещут от присутствия безбрежности, но уже с любопытством стараются вчувствоваться в неё. Самое странное как функционирует мозг, он холоден и горяч одновременно, тишина словно уничтожает его и снова создаёт, мозг единственный орган в теле, который привык быть разрушенным и созданным из момента в момент. И он привык не искать разгадку того, как это возможно. Тайна стала его вторым именем, сердце — вторым
Читать дальше →

В ночь Воскресенья Господа Христа
Смиренные слова пишу смиренно:
Перед бездонной истиной Креста,
Пред белизной бумажного Листа
Поэт стоит коленопреклоненно.

Что мне сказать? Я грешен: видит Бог,
Из ничего содеявший меня.
Сам по себе я только мотылек,
Порхающий вокруг Его Огня.
Он ради нас во тьме его зажег.

Мы, спотыкаясь, тянемся к Нему —
Единому, который буди свят,
Как Светоч Божий разгоняет тьму —
Звезда Любви, сошедшая во Ад,
Единственный, который был распят.

Так: Свет един; зато ослепших много.
Для братьев тех, которых тьма томит,
Слепой поэт сегодня говорит:
«В миг претворения человека в Бога —
никто из нас не будет позабыт!»

Да будет с нами чудо из чудес:
«Христос воскрес! — Воистину воскрес!»
*

19 апреля 1987…

… сказать Да — Истине/Богу, придётся сказать Нет — лжи и фальши. Во всех её проявлениях. И это Нет не борьба, это просто отбирание иллюзии реальности.
Каким то бразом это Нет рождается из прощения… Душа никогда не согласится принять ложь. А за нами выбор — готовы ли мы слушать Душу.

_/\_

Вы знаете, как ловят обезьян в Индии?
Очень просто ловят.
Закапывают в землю кувшины с узким горлом и бросают туда орехи.
Идет обезьяна.
Видит в земле дырку.
Видит в дырке орехи.
Много орехов.
Запускает в дырку пятерню и нагребает сколько может орехов. Полную горсть нагребает.
И пытается их вытащить.
Но не может вытащить, так как лапа с орехами сквозь узкое горло кувшина пролезть не может.
Ну никак не может!
Обезьяна вначале бесится, прыгает, рвет лапу. Потом успокаивается и сидит.
Час.
Два.
Три.
Но разжать пальцы, чтобы выронить орехи, не догадывается!
Ну не может она выпустить орехи!
Не способна.
Потом приходят охотники и убивают обезьян. Даже не из ружей. Просто палками.
Подходят и колотят обезьян по головам. Одну за одной.
И те умирают.
Так и не выпустив орехи.
Так вот это про нас. Мы те обезьяны. С орехами в горсти. У кого-то орехи — образование, которое жаль бросить. У кого-то муж, с которым стерпится, но вряд ли слюбится. У кого-то привычная, хоть и без зарплаты, работа… И сидим мы с ними, не в силах, разжать пальцы.
И сидим.
И сидим… Зачем, спрашивается, сидим? Чего ждем? Того и гляди охотники с палками придут.
А мы все равно сидим! Себя и других уговаривая.
Да куда мы пойдем?
Да кому мы нужны?
А здесь какие-никакие, а орехи… Всю жизнь сидим. До пенсии. До гробовой
Читать дальше →

Когда я слушал ученого астронома
И он выводил предо мною целые столбцы мудрых цифр
И показывал небесные карты,
диаграммы для измерения звезд,
Я сидел в аудитории и слушал его,
и все рукоплескали ему,
Но скоро — я и сам не пойму отчего
мне стало так нудно и скучно,
И как я был счастлив, когда выскользнул прочь и в полном
молчании зашагал одинокий
Среди влажной таинственной ночи
И взглядывал порою на звезды.