Nogard нравится иллюстрировать словами то, что «звенит звонким откликом» у неё внутри на что-то звенящее извне. Причём свою (свою – без кавычек, это прямое переживание) СВОЮ точку зрения Nogard нравится обосновывать аргументами из СОБСТВЕННОГО прямого опыта, а не из опыта других организмов тел-умов, особенно «признанных авторитетов», чью авторитетность признавало множество людей. У Nogard нет авторитетов. Никаких. Вообще. Только КАМЕРТОН внутри организма. Nogard сверяется только с ним. Больше ни с чем. Внутри Nogard есть эталон звучания. Когда в поле Nogard оказывается ещё одна явленная форма («второй» психо-соматический организм как явление Целого, или творение человека), Nogard чутко слушает свой камертон, встроенный в организм Целым. Если есть отзыв (отклик, резонанс), Nogard понимает: «вот оно, Единство». И это – повод для игры. А если отклика нет – даже если это Величина Мирового Значения, значит это НЕ ИГРА NOGARD. Игра не в «свою» игру – для тех, кому кажется, что так можно стать «святым», обрести «спасение». А Nogard предпочитает заниматься тем, что ей нравится больше всего на свете. Она не стесняется быть дурой, то есть откровенно говорить: «Я этого не вижу», «Я этого не знаю», «Я этого не понимаю», «Мне это безразлично» (даже если все 8 миллиардов людей на планете будут говорить: «Это чёрное», а Nogard будет видеть белое, Nogard без сомнений, если увидит белое, скажет, что она видит белое (или не скажет ничего, и со своим вИдением белого, уйдёт в отшельницы, чтобы не мешать «видеть» чёрное в белом всем остальным). Если есть опыт белого, нельзя уже увидеть в белом чёрное, даже если так «видят» все. Даже если так видят признанные всеми видящие. А вдруг они просто шутят и стебутся? Или провоцирую на игру! Или проверяют на «вшивость»…
Nogard с наслаждением говорит: «Я так вижу», «Я этим наслаждаюсь», когда излагает своё вИдение. Лучше искренне заблуждаться самой (тут есть шанс увидеть своё заблуждение), чем фальшиво носиться с чужой истиной,
Читать дальше →

Карл: В Германии у нас имеются разные имена, и они означают также что-то еще — различные тенденции. Я никогда не пытался получить другое имя, потому что Карл означает «свободный человек» — тот, кто не должен склоняться ни перед кем. Это было хорошо для меня, и тогда это вибрирует в тебе, и, может быть, ты ведешь себя как свободный человек. Ты никогда ни перед кем не склоняешься и не подчиняешься ничьей воле.

Высший пилотаж обиды – если обиженный никогда не озвучивает свое недовольство и молча несет свое превосходство долгие годы. Ради этого морального триумфа многие готовы пожертвовать всем, даже здоровьем, ибо ригидность такого рода несет риск психосоматики.

Статья.
econet.ru/articles/vysshiy-pilotazh-obidy-obida-kak-moralnyy-triumf

Обида – важная часть жизни для многих из нас. Обида – это право каждого переживать свою боль так долго и глубоко, как ему хочется. В обиде присутствует глубокая регрессия в детство, когда вместо того, чтобы защищаться и нападать в ответ, ты выбираешь затаить, спрятать свое страдание. В переживании себя жертвой есть много сладостного, т.к. обиженный получает моральное превосходство над обидчиком.

Отвечает доктор богословия, профессор Московской духовной академии Алексей Ильич Осипов.

Вы знаете, какая главная заповедь в христианстве? Я уверен, что 99% не знает здесь. Все сейчас скажут любовь, да? Вот и ошиблись. Два! Совсем нет. Любовь на самой вершине находится. Куда хватили! Голову закинем, и она отломится. Самая главная заповедь, без которой невозможно никакое движение. Вы слышите! Никакого движения, никакого начала, никакого прогресса. Самая главная заповедь — быть верным в малом, то есть в том, что еще я могу сделать.

Всегда привожу пример, я наелся, уже трещит у меня желудок. Кричит: «помилуй меня». Я, конечно, кричу: «молчи, я лучше тебя знаю!» И вот здесь уже наполненный и переполненный заношу еще вилку, как орел, на кусочек вкусный. И тут я вдруг чувствую, что я бы мог, могу здесь с собой совладать. Могу и не съесть. Здесь я могу. Уже когда переполнен. Здесь я могу! Вы знаете, «аскеза» — значит подвизаюсь, тренируюсь, упражняюсь. Христианин — это спортсмен. И тренировки эти надо начинать с того малого и ничтожного, что еще я в состоянии сделать.

С некоторыми мыслями я могу бороться еще. Откину. С другими нет. Раб. Схватил меня и повел. И всё! Я туда-сюда. Нет, голубчик. Так вот. Только тот может начать христианскую жизнь, ну кто, конечно, воздержится от самых ужасов, конечно, это понятно. Но если мы хотим прогресса в духовной жизни, то прежде всего нужно начинать с малого. Во-первых, воздерживаться от того, в чем мы еще можем воздержаться. Во-вторых, понудить себя к тому, сделать то, что еще я могу сделать.

Только «верный в малом над многим будет поставлен». Тот, кто не понуждает себя к тому, что он может сделать, не воздерживается от того, от чего может воздержаться, никакого духовного прогресса у него никогда не будет. Хотя он будет десятки лет ходить в храм, отстаивать службы, соблюдать посты, исповедоваться, причащаться и потом через пятьдесят лет: а что же такое? я каким был, таким и остался. Таким и останешься, голубчик,
Читать дальше →

Иду по улице. Гуляю. Красная линия. Магазы, парикмахерские, забегаловки. У салона ТАТУ стоят разголившиеся парни в футболках с татухами на руках. У парикмахерской стоит мальчик с транспорантом на груди и спине с надписью «цирюльня». У рюмочной стоят мужики пьяные и курят. У гастронома стоят женщина с ребенком. У них упал пакет с апельсинами, а у мальчика в руках банка Пепси-колы. А вот у дверей Интим-салона никто не стоит и ничего в руках не держит. Непорядок.

В: Природа — это Самость?

Карл: Ее называют Сат, и Сат это удовлетворение — абсолютное удовлетворение, непрерывное удовлетворение. Это абсолютное отсутствие всякой идеи существования: каким существование должно быть и может быть, и могло бы быть. Все эти идеи зависят от персонажа сна. А персонаж сна — это фантом, у которого есть все эти представления об учителях, служителях и рабстве, все эти представления о том, как это должно быть.

Карл: Я уничтожаю представление, что для того, чтобы быть Тем, что Ты есть, Ты должен уничтожить всякое представление. Я уничтожаю представление, что для того, чтобы Ты был Тем. Что Ты есть, что-то должно быть уничтожено. Для того, чтобы Ты был Тем, что Ты есть, нет нужды что-то менять, нет нужды чему-то приходить или отличаться.
Так что Я уничтожаю представление, что что-то должно быть уничтожено. Это уничтожение Твоего представления, что чего-то слишком много, — слишком много «тебя». Тебя отнюдь не слишком много для кого бы то ни было. Эго может оставаться хоть навсегда, никого это не заботит. Никто не нуждается в том, чтобы фантом ушел. То, что является Твоей природой, никогда не нуждается ни в каком приходе или уходе для того, чтобы быть Тем, что Оно есть. А то, что нуждается в чем-то, чтобы быть Тем, что Оно есть, — ложь. Это фантом. И он всегда пытается выживать.

В: Так что мы могли бы возвращаться снова и снова ради той же забавы?

К: Меня забавляет фантом. Его называют fun-tom (забавный/ веселый Том), а не sad-tom (печальный Том). (Смех.) У него вкус забавы, вот почему все забавно. Забавно-тактический! У всего вкус забавы. Мираж, все «я» — «я»-вошедшие в раж — мираж. И они в абсолютном раже — «я»-мираже.

К: Я называю его кластером энергетических тенденций.

В: И это снова часть ума?

К: Это все ум. Часть ума? Все есть ум! Даже не-ум — это ум. Так что неважно. Но он хочет найти что-то, не являющееся умом. И он на самом деле присматривает за умом. Копается в уме, чтобы, может быть, обнаружить что-то в уме,
Читать дальше →

Карл: Ты всегда будешь говорить с самим Собой, нравится тебе это или нет. Ты не можешь прекратить говорить с самим Собой. Ты реализовываешь себя говорением с самим Собой и истолкованием того, что Ты есть. Ты должен истолковать дверь, чтобы могла быть дверь, Ты должен истолковать Вселенную, чтобы могла быть Вселенная. Ты должен дать этому имя, иначе Ты не сможешь это испытать. Это способ реализации Себя всевозможными способами. Как иначе Ты можешь испытать переживание своего пальца, если Ты не называешь это пальцем?
Ты можешь реализовать Себя только в отличиях. Но если не давать этому имя, нет пальца, Ты не можешь даже видеть его. Это как младенец, который не видит никакого мира, а затем, постепенно, при помощи слов, он начинает видеть мир все больше и больше. Он складывает паттерн мира воедино, как паззл. А без наименования чего-то его здесь нет. Поразительно!

Карл: Все эти слова — безумие! Ты начинаешь как Кинг-Конг и затем хочешь быть королем. Слова, слова, слова. И если бы никто не сказал тебе хотеть то, что они означают, ты был бы (говорит невнятицу) брмм, брмм, брмм, бам, бам, брмм, зрппп, брмм. Я могу говорить так весь день. (Смех.)
Для меня это было бы тем же — высокое, глубокое или брмм… брмм… Нет разницы. Не делает разницы. Весь день брмм… или говорить весь день о субстрате и Абсолюте, и высочайшем из высочайшего — нет разницы. И все эти уровни лежащей в основе истины, все бла, бла, бла, брмм… брмм… брмм… резонанс бы не отличался. Резонанс различный, но То, что резонирует само на Себя, не было бы отличным по своей природе. Это было бы просто резонированием на Самого Себя в абсолютном резонансе на То, что есть, — То. А Оно никогда не нуждается в этих высоких тра-ля-ля, в этих абстракциях.
Но это также забавно. Ты можешь говорить очень высокое и очень глубокое, и тогда...(Издает звук трубы.) Ты можешь производить весь спектр всевозможной чепухи, и ничто из этого не делает Тебя большим или меньшим, чем То, что Ты есть. Ты можешь быть
Читать дальше →

Ты можешь реализовать Себя только в отличиях. Но если не давать этому имя, нет пальца, Ты не можешь даже видеть его. Это как младенец, который не видит никакого мира, а затем, постепенно, при помощи слов, он начинает видеть мир все больше и больше. Он складывает паттерн мира воедино, как паззл. А без наименования чего-то его здесь нет. Поразительно!

Это просто выскакивающая (из глубокого-глубокого сна) мысль со всеми окружающими ее мыслями. Это просто кластер концепций. Он как солнце, окруженное планетами вторичных мыслей. Он как основная мысль «Я», и затем он собирает вселенную других мыслей… И когда это тело умирает, этот кластер просто исчезает, а личности здесь никогда и не было. Это было просто кластером представлений.

Забота и не забота, знание и незнание относятся к этому телу. Даже вертикальное знание относится к телу. Оно приходит с этим телом и с этим телом уйдет, но беззаботность — это экран на котором происходит забота и не забота, знание и незнание. Обсуждения, траханье и не траханье. Он неиспорчен, на нем нет пятна. Он такой же, какой и был — незапятнанный.

В глубоком-глубоком сне Ты — счастье, без переживания того, кто счастлив или несчастлив. Ты есть То, что является Твоей природой, и Ты можешь назвать это самим счастьем, которое вопреки присутствию или отсутствию того, кто счастлив или несчастлив, — То, что Оно есть. Но Ты не можешь сказать, что произошло. Там не было даже того, кого не было. Это природа Того, что Ты есть. Счастье, которое
Читать дальше →

Карл: Все, чего ты хочешь избежать, есть ты.

Итальянец: Я размышляю о той медитации, о которой ты говоришь. Ты исчез. Нет вообще ничего. Нет приобретения. Нет ничего, ты исчезаешь, а потом снова по-являешься.

Карл: Нет, ты никогда не исчезаешь.

Итальянец: Таково ощущение.

Карл: Таково ощущение, но это лишь ощущение переживающего, который исчезает, ты же – никогда. Ощущения бытия и последующего исчезновения – часть кино, но ты никогда не появляешься и никогда не исчезаешь. Тебе нужно быть недвижимым, чтобы движение могло произойти, чтобы могли произойти появление и исчезновение. То, что ты есть, должно быть недвижимым.

То абсолютное переживание, которым ты являешься, никогда не сдвигается ни на йоту. Индия пришла к тебе; ты никогда не приходил к Индии. Это тело пришло к тебе, но никто никогда не приходил к этому телу. Простое переключение. Ты не дитя времени, но то, что ты назвал бы «временем», – твое дитя. Появление и исчезновение – это мимолетные тени в том, что есть ты, – в Том, которое переживает себя, ты же никогда не являешься частью того, что может быть пережито.

Таким образом, ты – не тело, которое движется к какому-то месту, место приходит само. Все места, все тела, все ощущения пребывают в тебе, но ты не находишься ни в одном из ощущений. Поэтому из ощущения, что ты идешь спать, сон происходит в том, что является тобой, вот и все. Однако никто не ложится спать, и никто не просыпается. Таким образом, ты спишь, бодрствуя, и бодрствуешь, пребывая во сне, ибо ты никогда не спишь и никогда не бодрствуешь. И то, и другое – появления и исчезновения, идеи и ощущения в том, чем ты являешься.

Итальянец: Нужно озарение, чтобы понять это.

Карл: Нет, это не понимание. Здесь ничего не нужно. В ту долю секунды ты понимаешь, что так было всегда. Никому никогда не требовалось никакого озарения, или понимания, или различия, или восприятия. Даже различие в восприятии – часть сна. Все, что ты можешь сказать, все, чему требуются изменения, – часть
Читать дальше →